Отрицательное покачивание головой.
— Номер «Жигулей»?
— Нет. Простите.
— Да перестаньте. Лучше скажите: молодой, старый?
— Постарше вас будет. Вот, как друг ваш.
— Та-ак. А «Жигули» сразу подъехали или раньше рядом стояли?
— Сразу. С Московского проспекта на Обводный повернули.
— Хоть бы подождал, придурок. А кричал что, можете вспомнить?
— Да я и не забывала.
— Отлично. И?..
— Странное что-то. Одну и ту же фразу несколько раз повторил. Истерическим голосом. «Катю Лежневу поминайте, ублюдки».
Непринцев сидел в следственном кабинете ГУВД и грыз ногти.
От общения с психиатрами у него портилось настроение. От общения со следователями начиналась мигрень. От общения с теми и другими возникало ощущение собственной неполноценности. В данном случае Паша был вынужден выслушивать женщину, следователя и психиатра одновременно.
Необходимость подобных личностей Непринцев признавал, а антипатию свою умел, если нужно, запрятывать очень глубоко.
Татьяна Леонидовна Судашева являла собой блестящий образчик того, как Создатель, обделив человека чем-то одним, щедро вознаграждает другим, более нужным. Татьяну Леонидовну даже при большом желании нельзя было назвать красивой. Маленький рот, асимметричное лицо, широко раскрытые глаза за стеклами очков, неправильное строение челюсти, выступающий лоб — все это придавало ей, пожалуй, даже несколько отталкивающий вид. Однако по интеллекту едва ли кто из знакомых Непринцева, а тем более следователь, могли быть приравнены к Судашевой.
Выставлять свой ум напоказ она не любила, считая, что разум, данный любому существу Богом, — дело глубоко интимное. Одевалась Татьяна Леонидовна скромно, что вполне понятно, если учесть ее внешность и зарплату. Обычно ходила в простом ситцевом платье в горошек, подобное которому сейчас уже и трудно отыскать в самых нищих магазинах. В холодную погоду надевала две кофточки темных цветов. На ногах — туфли без каблуков. В следственном отделе топили пока прилично, поэтому радикальные меры не требовались. Для выхода на улицу на стенке висело черное потертое пальто.
Непринцев, любящий производить впечатление внешним видом, вкусов Татьяны Леонидовны одобрить не мог. Однако молча терпел. По трем причинам: она была старше, он сидел в ее кабинете, и к тому же она следователь. О том, что Судашева еще и женщина, Паша даже не задумывался. Заповедь Высоцкого «Ты примечай, какого пола твой сосед» уже давно ушла из его жизни.
Официально Судашева считалась следователем. Но если бы этим ее деятельность ограничивалась, она вряд ли достигла бы такой известности среди определенных кругов.
Татьяна Леонидовна была еще и специалистом по маньякам. Трудно сказать, что помогало ей так удачно работать в этой области — интуиция или психология, однако факт остается фактом: Судашева могла описать человека, рассказать о его внутреннем мире, точнее о том мире, в котором существует маньяк, уже после первого совершенного преступления.
Сейчас именно этого от нее и ждали.
— Павел Александрович, я внимательно изучила материалы дела. Вы настаиваете, что совершить это убийство мог лишь близкий знакомый потерпевшей. Признаться, я слабо понимаю, на чем основано ваше убеждение.
— Но…
— Минуточку. Я всего лишь хочу заметить, что ждать девочку в подъезде мог и незнакомец, следивший за жертвой достаточно длинный срок. Поэтому…
— А что говорит ваш портрет?
— Всему свое время.
— Нет уж, давайте сразу. Если убийца подросток, подозрения в самом деле перерастут в уверенность. Если нет…
— Вы настойчивы. — Судашева едва заметно улыбнулась. — Качество, заслуживающее всяческих похвал.
— Просто не терплю пустой болтовни.
— Достаточно странно, учитывая вашу репутацию.
— Во всяком случае, когда веду дело — не терплю.
— Замечательно. Проехали, как говорят сейчас. Вы побывали на месте раньше меня и даже беседовали с одним из одноклассников…
— Возможно, убийцей.
— Сложно судить. Лишена счастья лицезреть его.
— Мало потеряли.
— Хм…
Судашева чуть подвинулась вперед и облокотилась о край стола. Павел почувствовал себя не лучшим образом в затемненном помещении при закрытой двери. Помогала «сохранить лицо» напускная наглость:
— Хм. «Хм» может произнести любой. А толку?
— Вы интересный тип.
— Очень рад. Польщен.
— Понаблюдать за вами…
— Наблюдают за пациентами.
— Верно, простите.
— Мы отвлеклись.
— Да. Что сказать… Похоже, вы правы. Хотя случай странный и стопроцентной уверенности нет. Идем по порядку. Наш клиент молод, красив, среднего роста, моложе двадцати, пол мужской, психологически неустойчив, общителен, знаком с убитой — это наверняка. Теперь догадки: он уверен в себе, популярен у противоположного пола. И еще, его родители живы и, возможно, знают кое-что о его болезни.
— Так он болен?
— Бесспорно.
— Ваш диагноз?
— Знаете, — Татьяна Леонидовна перевернула лист в лежащей перед ней раскрытой тетради, — первоначально считалось, что тут имеет место любовь к убийству. Достаточно широко известный случай. Но… Детали… Короче, похоже, что здесь все же… м-м… я предпочитаю называть такое «синдром…» — Непринцев насторожился. — Неважно, ибо название употреблено, естественно, в метафорическом смысле. Основная идея: «Я сильнее, а ты смеешь противоречить? Так убедись, что я сильнее».
— Постойте. — Непринцев потер лоб рукой. — Вы сказали, что он уверен в себе, зачем же тогда нужно что-то доказывать?
— Я поняла. Да, типичный вариант подобных убийств таков: доказать якобы кому-то, а на самом деле себе, что ты храбр, мужественен и так далее. Что ты не хуже других. Но в нашем случае себе он это уже доказал, а теперь старается внушить это другим.
— Тогда вовсе бред выходит. Зачем же…
— Стоп, стоп. Тут уже область туманных версий. Мой второй вариант таков: обида.
— Настолько просто?
— М-м. Очень сложно. Преступник психологически неустойчив. Его может вывести из себя малейшая деталь. Но убийства сразу не последует. Обида уплывает в подсознание и всплывает спустя дни, недели, месяцы. Иногда годы.
— И при этом он популярен среди своих?
— Более того. Он обаятелен. Недостатки остаются в тени, а на свет выходят лишь достоинства. Очень сложный случай.
— Но почему так жестоко?
— Извините, когда человек в состоянии аффекта, слово «жестоко» — пустой звук.
— Он может остановиться?
— Если я права — нет. Способы могут измениться, но цели останутся прежними.
— Слабые стороны?
— Не смотрит по сторонам. Это образно. Ему главное — отомстить за обиду. Причем обида может быть даже мнимой. Крайне редкий экземпляр, достоин внимания лучших психиатров мира.
— Что же, он с молотком пойдет в подъезд к любому, кто назовет его кретином?
— Объясняю. Он забывает обиды, они остаются в мозгу на уровне подсознания и, не всплывают часто вовсе.
— Черт. Так работать нельзя.
— Естественно. Стоп. Забыла упомянуть главный недостаток — он болтлив. Конечно, о совершении преступления будет молчать, но может сказать: «Она думает, я забыл, как она меня оскорбила».
— Так… Это шанс. Реальный шанс.
— К сожалению, другие шансы, похоже, отсутствуют.
— Послушайте, а почему вы решили, что он болен именно этим?
— Потому что никакой другой психически больной человек не станет действовать столь глупо. Разве что олигофрен. Однако олигофрена отличить от остальных элементарно.
— А внешность? Популярность? Общительность?
— Популярность и общительность следуют из диагноза. Если бы он был молчалив, замкнут и так далее, то уже давно лечился бы, потому что люди обращают внимание на его отрицательные качества, поскольку их не затмевают положительные.
— Возраст?
— Молодость и знакомство с жертвой также следуют из диагноза. Раз он затаил обиду, значит, они знакомы. И с пожилыми людьми Анна контактов не имела. Выходит, подросток. Пол определить элементарно, здесь действует знание структуры поведения мужчин и женщин в критический момент. Он молод, следовательно, его родители, вероятно, живы, а жить с сыном столько лет и не заметить хоть каких-то отклонений… Родители и дворовые приятели — разные люди.