— Счастлив найти тебя там, где оставил, — сказал он, наклоняясь над столом. — Я боялся, ты убежишь.
— Нет, — ответила она, бросив на Анну беспомощный взгляд.
— Да, — поправила та, ухмыляясь.
И что она должна была сказать теперь? Или сделать? Слава богу, она успела переодеться в милое черное платье с завышенной талией и рукавами до локтя. Оно было старое, но сидело отлично. Хотела бы она обладать даром предвиденья, чтобы еще надеть что-то другое, а не трикотажные трусики счерепами.
О боже.
Почему она вообще думает об этом?
Этому парню не увидеть ее покрытых черепами трусиков.
Джулия заметила, как Анна медленно отступает, оставляя их наедине.
Потягивая напиток, она подыскивала ответ, который не выставил бы ее глупой.
— Почему ты так решил?
Это был лучший вариант, который она смогла придумать.
— Честно? — Он опустил ресницы, на мгновение закрыв свои удивительные глаза. — Ты выглядишь немного напуганной.
Ее щеки снова вспыхнули.
— Это так очевидно?
— Так ты боишься? — спросил он, поднося ко рту бутылку пива.
Казалось, уже невозможно краснеть дальше.
— Я бы не сказала, что боюсь. Просто… просто удивлена.
— Понятия не имею, почему ты удивлена, — ответил он и сделал глоток. — Я заметил тебя сразу, как вошел. И уверен, не я один. Ты потрясающая.
Окей.
Этот парень был хорош, действительно хорош. Его слова прозвучали вполне правдоподобно. Лесть обычно с ней не срабатывала, но из его уст, кто знает…
— Очень мило с твоей стороны, — сказала она, сделав большой глоток из бокала.
— Это не мило. Это правда. — Склонившись к ней, он поставил пиво на стол. — Итак, твоя подруга сказала мне, что вы — медсестры.
Кивнув, она велела себе пить помедленнее, поскольку почувствовала крепость напитка.
— Да, мы работаем в доме престарелых недалеко отсюда… ну, я работала. Сегодня был мой последний рабочий день.
— Она так и сказала, — подтвердил он. — Что это была маленькая прощальная вечеринка.
— Да. — Она цедила свой напиток. — Я на самом деле уезжаю из города… штата завтра.
— Правда? И куда ты направляешься? — В лице его мелькнул интерес.
Она чуть не ляпнула «Луизиана», но удержалась в последний момент. Во-первых, она не знала Слишком Крутого Чтобы Быть Реальным Тейлора. А кроме того, соглашения о неразглашении, которые она подписала, были жесткими. Единственными людьми, которые знали, в какой город и штат она едет, были ее родители. Анна знала лишь, что это Луизиана.
— Я приняла предложение о работе на юге, — наконец ответила она и быстро переключила разговор на него. — А как насчет тебя? Ты живешь тут?
Подхватив свою бутылку, он покачал головой.
— Я в городе по делам. Провожу кое-какие исследования.
— Исследования? — Был ли он медиком или журналистом? А может, каким-нибудь писателем?
Он глотнул пива.
— Ты всегда занималась уходом?
— Нет. Когда я окончила колледж, работала в госпитале и оказывала экстренную помощь, — сказала она, оглянувшись через плечо. Она уже не видела Анну. — Занималась этим два или три года.
— Вау. Наверное, это трудно.
— Да, порой. Я хочу сказать, иногда были ночи, когда приходилось иметь дело лишь с жалобами на боль в желудке, а иногда случалось что-нибудь серьезное, но чаще все же грипп или отравления. Хотя припоминаю смены, когда приходилось довольно непросто.
Его взгляд блуждал по ее лицу, и дыхание перехватило, когда их глаза снова встретились.
— Так почему ты ушла?
С трудом сглотнув, Джулия подняла бокал и отпила еще. Едва ли она могла сказать ему, что, уйдя от мужа, оставила город, в котором они жили, и работу. Это не остановило Адама от попыток связаться с ней каждые пару месяцев, словно по расписанию.
Все закончилось, лишь когда она наконец сменила номер и не стала давать его кому-либо из их общих друзей. Но в глубине души она все равно понимала, что бывший муж узнает о ее отъезде и смене работы, потому что это было в его духе. При мысли об этом скрутило живот.
Проклятье, все это лишь расстраивало ее.
Усилием воли она прогнала дурные мысли прочь.
— Я вроде как хотела заняться чем-то новым и быть ближе к семье.
— Семья много для тебя значит?
— Да. Я единственный ребенок, так что избалована. — В животе вновь возникло странное ощущение, когда он засмеялся, но это было чувство другого рода, потому что смех его был глубоким и добрым. Оно было схоже с тем, что испытываешь на американских горках, когда достигаешь вершины и вот-вот скатишься обратно вниз. — Окей. Не так уж меня и баловали, но я близка с родителями. Они хорошие люди.