— Ты не хочешь сказать мне правду?
Адель улыбнулась кротко и нежно.
— Клянусь тебе, что это пустяк.
Почему он стал ворошить в памяти старую историю, которую считал забытой? Одно из его первых приключений с женщинами. Ему было семнадцать лет. Он провел три дня в Париже и в один из вечеров дал какой-то женщине увлечь себя в гостиницу на улице Лепик. Когда они вновь выходили и были в коридоре, женщина сказала, совсем как Адель: «Подожди меня минутку».
Она исчезла в конторе гостиницы. Жозеф слышал, как она с кем-то шепталась, потом вышла к нему с веселым видом.
«Не тревожься. Женские дела». Лишь три года спустя он понял, что она получала в конторе свой процент со стоимости номера.
Почему здесь, на реке, он сопоставлял эти два случая? Он сам не мог бы этого сказать.
Глядя на Адель, более оживленную, чем обычно, он видел перед собой другую, ту, чьего имени даже не знал.
— В этой хижине живут негры?
— Конечно! Здесь нет белых.
Видя, как он нахохлился, она добавила:
— Не делай такое мрачное лицо, Жо! Клянусь тебе, дело этого не стоит.
Негр в дырявом и засаленном шлеме равнодушно смотрел перед собой и чуть поворачивал руль.
Был ли случай в хижине единственной причиной?
Усталость, жара, как видно, тоже портили настроение.
Солнце стояло прямо над головой, и лодка шла не настолько быстро, чтобы создавать подобие прохлады.
Угнетало и бесконечное однообразие пейзажа.
Тимар съел банку тепловатого паштета и черствый хлебец. До этого он уже выпил две рюмки спиртного.
Наступил его час. К полудню у него уже сосало под ложечкой, и он мог подбодриться, лишь проглотив немного алкоголя.
Адель по-прежнему была оживлена. Но она слишком это подчеркивала, и потому Тимар не находил ее оживление естественным. Обычно она так не старалась во что бы то ни стало развлечь его. Прежде была сдержаннее, спокойнее.
Что ей понадобилось в негритянской хижине? И зачем эти улыбки и кокетливые ужимки?
В конце концов Тимар примостился на дне, и его взгляд по мере движения лодки скользил по неровным вершинам деревьев. Жозеф Тимар снова начал терзаться сомнениями.
— Передай мне бутылку.
— Жо!
— Еще что! Я не могу хотеть пить?
— Адель покорно протянула фляжку с виски.
— Будь осторожен, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал.
— С кем? С негритянками, которых могу посетить в их хижинах.
Тимар знал, что несправедлив. С некоторого времени это часто случалось, но он ничего не мог с собой поделать.
В такие минуты он был убежден, что глубоко несчастлив, что именно он — жертва и поэтому имеет право срывать злобу на окружающих.
— Ты бы хоть помалкивала! Ведь сама разбогатела, спаивая людей.
На дне лодки лежало ружье на случай, если встретится какая-нибудь дичь, но, за исключением мелких птиц, ничего не попадалось. Зато мух было множество, и приходилось все время махать рукой, отгоняя их от лица. Тимар, зная, что район реки заражен мухой цеце, вздрагивал каждый раз, когда какое-либо насекомое касалось его кожи.
Вдруг он решительно поднялся и снял куртку, под которой оказалась только рубашка с короткими рукавами.
— Зря ты это делаешь, Жо! Заболеешь.
— Ну и что?
Без куртки ему не стало прохладнее, пожалуй, даже более жарко. Но липкий пот теперь не скоплялся под мышками и на груди, и Тимар испытывал чуть ли не наслаждение от сильного жжения кожи.
— Дай мне бутылку!
— Ты уже много пил.
— Еще раз повторяю: дай бутылку!
Он упорствовал, хотя знал, что негр, несмотря на внешнее безразличие, прислушивался, осуждая обоих: и его, и се. Из духа противоречия Тимар пил много и жадно. Потом улегся на скамью, положив под голову свернутую в комок куртку.
— Послушай, Жо, солнце печет и…
Он не ответил. Его клонило ко сну. Он был разбит, готов околеть здесь, если это неизбежно, но неспособен ни на малейшее усилие, даже чтобы оставаться в сидячем положении.
На один, два или три часа Тимар погрузился в странную дремоту. Он спал с открытым ртом и подсознательно чувствовал, что тело его стало обособленным мирком, в котором совершались таинственные изменения.
Может быть, он превратился в дерево или в гору.
Два или три раза Тимар открывал глаза и видел Адель, пытавшуюся заслонить его от солнца.
Вдруг ощущение надвигающейся опасности, грохот, как при крушении, сбросили его со скамьи. Тимар поднялся растерянный, с блуждающим взглядом и сжатыми кулаками.
— Что еще от меня надо?
Лодка резко накренилась, мимо нее с бешеной скоростью неслась вода. Словно в бреду Тимар увидел, как негр вылезал за борт. Тимар подумал, что его преследуют, заманили в ловушку. Бросившись на чернокожего, он нанес ему сильный удар в лицо и столкнул в воду.
— Вот тебе, получай! Мы еще посмотрим, кто кого!
Глубина здесь была не более полуметра. Лодка налетела на речной порог. Негр с трудом поднимался из воды, а Тимар искал ружье, которое заметил еще утром.
— Какая подлость! Ну, мы еще посмотрим.
Но в этот миг, споткнувшись, может быть о скамью, а может, о ружье, которое искал, Тимар пошатнулся.
Падая, в какое-то краткое мгновение успел увидеть Адель. В ее глазах были страх и отчаяние. Голова Тимара ударилась о что-то твердое.