Открылась дверь, впуская Марину Азерникову. Флоров скрипнул зубами, потому что на ней было знакомая до боли желтая кофточка и обтягивающая юбка. С некоторых пор этот наряд действовал на него как красная тряпка на быка. Он даже испугался за некоторые части своего гардероба.
— Давай скорее, не ровен час, этот бездельник вернется, — сказал Дегенерат, из всех слов отчетливо произнеся только слово "бездельник".
И это больше всего его задело. Он бездельник, да он вообще без напарника остался!
Но все эти возмущения и потрясения воздуха остались при нем, когда Дегенерат вдруг «бзинькнул» молнией на ширинке и выпустил наружу своего коня, не забыв яростно почесать ему холку. В туалет что-ли пришел! Нет, вы посмотрите на него!
Новому возмущению Алика не было предела.
Марину это не смутило, она только сказала:
— Дверь.
Дегенерат побежал к двери и запер ее, едва не запутавшись в спущенных штанах.
Азерникова взялась за края кофточки и начала стягивать ее через голову.
— Не надо, — поторопил ее Дегенерат. — Времени нет. У меня совещание через пять минут. Давай обопрись об стол.
Сердце Алика захолонуло при этих слова, хотя они были сказаны таким тоном, словно говорили о подаче кофе секретарше. И главное, на его многострадальный стол! Ведь ему потом еще за ним работать.
Азерникова тем временем подошла к столу, сдвинула лежащие папки в глубь стола, потом взялась за юбку и, развернув разрезом назад, закинула на талию. Под юбкой были стренги, она вдела пальчик под резинку и сдвинула в сторону. Круглая выпуклая папочка выгнулась еще сильнее, когда она опустилась грудью на стол.
Алик в ужасе метнулся к двери, но вовремя вспомнил, что Келло не велел выходить в коридор. Что же делать? И он заметался по крохотной комнате, где должно было совершиться святотатство и осквернение. В окно что ли выпрыгнуть? Мелькнула истеричная мысль.
Дегенерат, всхрапывая, как боевой конь, в раскорячку приближался к замершей женщине. Марина ожидала дальнейших событий довольно флегматично, что-то там даже перебирала на столе. Правильно говорит реаниматор, что все женщины фригидны. Им секс даром не нужен, а только как средство привлечения самцов. Правда, Гена же сам себе иногда противоречил, особенно под банкой, утверждая, что все женщины б…
Зато Флоров был далеко не спокоен. Происходящее, а еще больше, вот-вот должное произойти бесило его. В душе его вдруг самопроизвольно созрел протест.
— Стой! — приказал он, голос его прозвучал неожиданно громко, но самое главное не это- Дегенерат вдруг застыл.
— Скорее, а то мне дует! — недовольно поторопила женщина, но Дегенерат даже не пошевелился, застыв как на стоп-кадре.
Глаза словно вмерзли в воздух, бессмысленные и мертвые. Кондиционер шевелил волоски на густо заросших ногах.
— Хочешь поиграть? — продолжала женщина. — Ну, иди же сюда, глупыш.
И Алик пошел.
Он проделал это неосознанно, на ходу лихорадочно расстегивая ширинку, из которой буквально выпрыгнул возбужденный пенис. Если бы он не успел его высвободить, то не смог бы остановиться и ударился бы об женщину. А так он лишь подправил его двумя пальцами и хорошо, плотно вошел.
Она коротко всхлипнула и дернулась вперед от неожиданности, потому что совершенно не слышала, как он подкрался, ягодицы при этом волнующе колыхнулись.
Алик задвигал тазом, быстро вгоняя нефритовый стебель, и ягодицы продолжали ритмично колыхаться. Когда он ударялся передней поверхностью бедер о ее ягодицы, раздавался самый любимый теперь его звук на свете. Увесистый и одновременно глуховатый шлепок. Некоторое время Алик слышал только эти быстрые энергичные шлепки.
Оглянувшись, увидел стоящего почти впритык Дегенерата, словно готовящегося вогнать стебель уже ему. Тогда он, не прерывая своего занятия, развернул начальника лицом в сторону, создавая полное ощущение, что Дегенерат собирается кончить жизнь самоубийством, выбрав для этого довольно экзотический способ и засунув эрегированный член в розетку.
Шлепки доносились все чаще и энергичнее. Надо бы сдержаться, или выйти из нее, подумал Алик, совершенно не представляя себе ни того, ни другого. Наслаждение перешло некий запороговый уровень, и он оглушительно кончил.
— Горячо! Как мне горячо! — вскрикнула женщина, раскраснелась, и попа и лицо, и сделалась невероятно хороша.
— Одевайся и уходи, — велел ей Алик, а потом, вспомнив про начальника, то же самое повторил и ему.
Тот с некоторым недоумением уставился на одевающуюся Азерникову.
— Сегодня ты был неподражаем, — восхищенно сказала Марина, она вся лучилась радостью и какой-то легкостью.
Чего нельзя было сказать о начальнике. Он некоторое время внимательно изучал Марину, потом еще более внимательно стал изучать себя.
Азерникова открыла дверь и выпорхнула в коридор.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Дегенерат и как ни странно все слова произнес четко, без малейшего искажения, словно вспомнив о существовании нормальной речи.
— У тебя совещание! — напомнил ему Флоров.
Тот торопливо кинулся к двери, потом задержал шаг и спросил:
— Кто это сказал?
— Селектор, — пояснил Алик. — Поторопитесь, господин начальник.
Дегенерат припустил по коридору, едва за ним закрылась дверь, Алик с хохотом рухнул в кресло. Никогда ему еще не было так хорошо.
И в этот момент вернулся Келло.
"Жалко, что компьютер не умеет смеяться", — подумал Флоров, а то бы он ему рассказал. Но сведения, принесенные Келло, оказались столь важны, что он сразу забыл обо всех своих шалостях.
Покойный имел богатое криминальное не только прошлое, но и, судя по всему, настоящее. Наконец-то, Флоров узнал его фамилию, век бы ее не знать.
Хрыков Алексей Сергеевич. Кличка: Бык. Русский. Тридцать лет. Образование неполные восемь классов. Неоднократно судим за разбойные нападения и грабеж.
Отличается особой жестокостью. Физически хорошо развит. Знает приемы рукопашного боя. При задержании опасен. "Теперь уже нет", — подумал Алик.
Освобожден по амнистии год назад. По данным регионального управления по организованной преступности Бык являлся правой рукой Проценко — старшего по прозвищу Коновал.
Как же, знаем. Имя известное. Бандит номер один в городе.
Келло его информацию подтвердил, выдав следующую справку. По оперативным данным Коновал контролировал до половины инфраструктуры порта. Имел своих людей, работающих в диспетчерских и на отгрузочных площадках, в таможенных терминалах и даже на пограничных заставах под прикрытием фиктивных фирм.
До недавнего времени Проценко работал в паре с младшим братом Сергеем, но в результате ранения во время разборок тот оказался полностью парализован.
— Хорошего себе охранничка наш Капитан подобрал, — сказал Флоров, ознакомившись со справкой.
— ХОРОШИЙ. СПОРТСМЕН.
— Но как он оказался в охране? Ты можешь узнать, по чьей протекции это произошло?
Кем подписан приемный лист?
— НАЧАЛЬНИКОМ УПРАВЛЕНИЯ КАДРОВ. А САМО ЗАЯВЛЕНИЕ — ЛИЧНО КАПИТАНОМ.
Иначе и быть не могло. Личная охрана все-таки.
Флоров почесал в голове, совершенно не представляя себе, с какого бока подступиться к этому запутанному делу.
Управлению кадров порта располагалось в подвале неприметного здания в порту.
Флоров вошел в отдел, занимающийся приемом руководящих и прочих приближенных кадров, и показал секретарше удостоверение. Женщина с интересом прочла, что имеет дело с начальником отдела федеральной службы безопасности, и безропотно препроводила Флорова в кабинет дежурного зама.
Заместитель даже несколько удивился прыти секретарши, ибо тоже попросил удостоверение, в котором белым по черному было написано, что перед ним старший инженер из отдела труда.
На самом же деле, там не было ни первого, ни второго. Обычный чистый лист. Все остальное дописывал и дорисовывал синий фон. Вещь оказалась незаменимой. Флоров даже покрыл им автомобиль, и теперь если бы на машину посмотрели одновременно сразу трое инспекторов ГАИ, каждый увидел бы разные номера. Так Сашкина «десятка» стала неуловимой.