Кончилось время разговоров, теперь надо бить насмерть." — Как продвигается работа над новой локальной системой? — спросил, наконец, Голованов.
— Не так быстро, как хотелось бы, — сказал Флоров чистую правду. — Хочется еще раз повторить, что мне нужен помощник. Напарника мне так и не дали.
Ответ вызвал сильное раздражение Голованова.
— Я вам битый час объясняю, а вы оказывается, совершенно меня не слушаете. Есть у вас напарник. С сегодняшнего дня. Да он у вас уже, наверное, в кабинете. Идемте, познакомимся с ней.
Когда они вернулись в кабинет Флорова, в нос шибанул аромат духов.
В комнате была женщина. Она сидела за Сашкиным столом и смотрела в окно. Услышав шум открываемой двери, она обернулась и встала. Флорова постиг второй удар за сегодняшнее утро, и на этот раз, гораздо более сильное, чем первый, когда он увидел кобру вместо начальника.
— Фатьма? — проговорил он внезапно осипшим голосом. — Это ты?
Голованов, уже начавший свою обычную волынку о напрасном переводе денег на таких горе-специалистов как Флоров, даже прервал свою речь.
— Какая Фатьма? — нервно переспросил он. — Позвольте представить. Яна Любавина. Ваш новый напарник.
Но Флоров-то ясно видел, что это именно та женщина из его странного завораживающего сна. То же так запомнившееся ему лицо, те же густые соломенные волосы, тот же взгляд зеленых глазищ, который не спутаешь ни с каким другим: дразнящий, смешливый, хмельной.
"Ничего нет случайного", — решил Флоров. — "Тут должна быть какая-то связь. Тут везде кроется какая-то связь".
Дегенерат глядел на Яну с хитрой ухмылкой, будто тоже что-то знал о ней. Женщина же вела себя абсолютно спокойно. Странная получалась ситуация: они оба ее знали, а она их нет.
Алик пришел в себя оттого, что Яна тронула его рукой за плечо.
— Какой стол мой? — спросила она, и он увидел, что Голованов давно ушел.
Он указал на Сашкин. Она села и стала освобождать ящики. Он, почти не таясь, рассматривал ее. И фигура девушки была копией той из сна. Округлая, чуть разошедшаяся в стороны грудь, немного тяжеловатые, чувственные, бедра.
Наваждение какое-то.
— Можно я возьму себе ручку? — она вертела в руке Сашкину самописку.
— Нет, — слишком резко ответил Флоров, она даже вздрогнула, но он дошел до нее и забрал ручку.
— Дурная примета, — глухо проговорил он. — Вы, наверное, знаете, что у нас произошло, и на чьем вы месте.
— Да, знаю, — просто согласилась она. — Вам, наверное, было тяжело.
И она погладила его руку, сделав это так запросто, словно они были знакомы многие годы. И все сразу стало таким простым. Флоров почувствовал невероятное облегчение. Ведь он теперь был не один. Его заточение кончилось.
— Пойдем в буфет, — предложил он. — Обмоем первый рабочий день.
В Башне на втором этаже продавали спиртное, он заказал бутылочку шампанского, и осторожно расспросил Яну. Ей двадцать три года. Замужем. Про мужа лишь сказала, что он работает вахтовым методом и часто уезжает.
Алика настораживало молчание Келло. Обычно, без ее слышимых только ему комментариев не обходилось ни одно действо. Вечером, когда он взялся подвозить Яну, он понял причину ее странного поведения.
Когда они вышли на стоянку, Сашкина «десятка» как всегда была замаскирована синим щитом. Часто он сам представления не имел, на чем именно сегодня поедет.
Он оглядел стоянку и содрогнулся. На том месте, где он утром ставил машину, понуро дожидался ушастый ржавый «запорожец». С ручным управлением.
— В чем дело, Келло? — начал он недобрым тоном.
— ЭТО ДЛЯ КОНСПИРАЦИИ. ТЫ САМ УЧИЛ.
Тон ответа тоже был холоден, и до Флорова вдруг дошло:
— Ты что, ревнуешь?
— НЕ ПОНИМАЮ.
— Да все ты прекрасно понимаешь. Это несерьезно, Келло. У нас чисто деловые отношения.
— А с Азерниковой тоже деловые?
— Это уже слишком. Ты же сама ее мне подложила. Если тебе это важно, я может, на Марине женюсь.
— А на Яне?
— И на Яне женюсь, — продолжил Флоров с воодушевлением. — На всех женюсь. Сумитам трех жен можно иметь.
— Ты разве сумит?
— Но в вопросах брака я их горячий сторонник!
— Чего ты улыбаешься? — спросила Яна, которая не слышала ни слова.
— Это я анекдот вспомнил про шофера и фокусника.
И она напирала, пока он не рассказал. Смеялась она тоже по-особому: смех у нее был грубый, никак не вязавшийся с ее ангельским личиком. Но он тоже ей шел.
Как говорил реаниматор: "Женщины-существа положительные".
Флоров проснулся среди ночи и позвал:
— Келло, ты не спишь?
— Я никогда не сплю, — сразу откликнулась она. — Пока меня не спрашивают, меня просто нет.
— Слушай, помнишь ты говорила, что в эфире чертей полно.
Реакция Келло его даже напугала.
— Замолчи! — крикнула она, заставив зазвенеть внутреннее ухо, и сама молчала долгую минуту.
— Ты где?
— Ты ничего не слышал? — спросила она тревожным голосом. — Будто кто-то застонал где-то очень далеко.
Флорову сделалось не по себе, хотя он ничего и не слышал.
— Я же тебя просила не произносить имен Неназываемых. Смотри, накличешь беду.
— Прости, забыл. У меня все из головы не идет тот сон и та погибшая девушка. Тебе не кажется, что похожесть Яны на Фатьму далеко не случайна. Это звучит как предупреждение нам. Словно кто-то шлет нам послание, хочет помочь, но не может достучаться.
— Что ты этим хочешь сказать?
— А вот что. Если… темные силы все-таки существуют, мало того, как-то влияют на реальность, то ведь, по идее, должен существовать и противовес.
— Ты говоришь о Боге.
— Нет! — выкрикнул Флоров, но быстро поправился. — Почему о Боге? И вообще, при чем тут религия? Просто я пришел к выводу, что должны существовать некие силы, пытающиеся стабилизировать ситуацию. Вот и все. Они подали мне предостерегающий сигнал, который принял форму навязчивого сна, желая подготовить к неким грядущим событиям.
— В таком случае, эти события ужасны.
Флоров припомнил подробности сна и согласился с ней. Более того, в пригрезившихся событиях просматривалось нечто фатальное, и охватывало чувство бессилия от невозможности их предотвратить.
— Попытайся установить местонахождение деревни. Теперь я уверен, что она существует на самом деле. Название может быть искажено. Проверяй все названия, хоть отдаленно напоминающих Идею.
У древней стелы "Совхоз имени Крупской" Флоров съехал с магистрали и спросил у людей, дожидающихся попутки:
— Идея далеко?
Ему объяснили, что надо ехать по насыпи, а у четвертого поселка с нее съехать. А там еще километров семь.
— Зачем мы туда едем? — спросила Яна.
Он и сам не знал, зачем ее взял. Была подспудная мыслишка, что поразительная схожесть с несчастной Фатимой, похороненной заживо, может как-то заиграть. Чем черт не шутит, могут и узнать деды какие-нибудь, бывшие в ту пору сопливыми мальчишками. Сумиты живут долго. Долгоиграющие сумиты.
Флоров ответил, что у него там родственники. У него на самом деле было ощущение, что он едет по хорошо знакомым местам.
Они доехал, как и было сказано, до четвертого поселка, оказавшегося на поверку самой обычной деревней, и, спросив еще раз дорогу, поехали вдоль лесополосы.
Было еще несколько поворотов, Флоров заехал пару раз не туда, но направление было, в общем и целом верное. Когда после очередного виража, за ближайшим лесочком открылся вид на деревню, сердце Флорова сжалось от предчувствия.
Деревня была та. Как и во сне, она состояла из одной улицы. Избы еще более покосились за прошедшие сто лет, а домика Аксака не было вовсе, а вместо него возвышалось единственное кирпичное строение деревни-медпункт.
Флоров доехал до самого того места, где валялся во сне с пробитой головой и заглушил мотор. Дом, откуда вынесли Фатьму, был явно нежилой. Сгнившие воротины распахнуты настежь. Крыша, крытая соломой, зияла бесчисленными дырами. Зрелище было унылое.