Он поднялся из-за руля и вышел. Едва он оказался на тротуаре, Алик велел ему:
— Замри!
Тот застыл на полушаге и на полуслове. Рука его была протянута к двери, а ветер развевал остатки волос на черепе.
— Стой тут, никуда не уходи! — велел Алик ему на прощание.
Спустя полчаса, он подъехал к знакомой КПП. Как и прошлой ночью, проверил щит и полез через забор.
Хотя вокруг никого не было, он почувствовал смутное беспокойство.
— Келло, что ты обо всем этом думаешь? — спросил он.
— Не надо было нам приезжать, — сразу откликнулась она. — Зачем попусту рисковать?
Ровно в двенадцать Флоров почувствовал знакомое дрожание рельсов, и со стороны старого завода снова показался мрачный литер. Как и в прошлый раз, он остановился. На том же месте.
Картина загрузки повторилась с точностью. Опять из-за поворота вылетела кавалькада новеньких «корейцев», опять «Жириновский» записывал номера загружаемых автомобилей в блокнот. Только теперь рядом с ним присутствовал давешний бритоголовый.
В этот раз им понадобилось еще меньше времени, чтобы закончить погрузку. Докеры рассаживались в автобусы, а бритый направился с диспетчером к пикапу.
В жизни иногда случаются такие моменты, когда все происходившее до них, теряет всякий смысл.
Бритый вдруг оглянулся, будто его кто окликнул, и замер ошарашенный. Алик тоже замер. Щит, так надежно защищавший его до этого момента и ни разу не дававший осечки, исчез!
— Келло, ты что, опухла! — вырвалось у Алика.
До застывшего бритого было метров двадцать от силы, Алик попятился, тем самым словно вывел бандита из транса.
Дальше события понеслись вскачь.
Бандит ощерился, выволок из кармана пистолет и, еще только поднимая ствол, начал стрелять. Стрелок он был аховый, пули, словно тяжелые шмели проредившие воздух, с таким тяжелым сочным чпоканьем вонзались в шпалы под ногами потрясенного Алика.
Он повернулся и побежал к поезду, имея намерение подлезть под него и спрятаться, но поезд вдруг закряхтел, гулко поочередно треснулся вагонами, словно костяшками домино и пошел.
Алик побежал вдоль поезда. Похоже, по нему стреляли несколько человек. Пули рикошетили от вагонов, сверху сыпалось разбитое стекло.
Алик понял, что это только начало его неприятностей, и долго он не протянет.
Если он не хотел превращаться в дуршлаг для просеивания макарон, необходимо было любыми путями уходить с линии огня. Любыми путями.
Он глянул на мчавшийся параллельно поезд, закрывающий ему выход к спасительному забору. Состав растянулся по всей длине словно китайская стена, к тому же он набирал скорость вместе с Аликом.
Сейчас бы Келло, он бы враз справился с этим препятствием. Но Келло не отзывался.
Момент был критический. Бритый с подельниками прыгнули в пикап и теперь тот, по-козлиному скача по шпалам, несся по параллельной ветке, быстро сокращая расстояние. Сквозь лобовое мелово отсвечивала рожа бритого. Никогда еще Алик не видел столько ярости по отношению к себе.
Страх придал ему силы не в первый раз. Что толкает других на поступки?
Решительность, смелость, желание выделиться, не быть хуже других. Алика только страх. Но разве что еще ужас.
Состав уже достаточно сильно разогнался. Мимо Алика мелькали корпуса машин, части вагонов, фермы. Почти не глядя, он прыгнул и вцепился руками в какую-то железку. Это мог быть прислоненный к стенке лом, и тогда он бы полетел вместе с ним прямо под колеса, но ему повезло, что попался кронштейн.
Могучая сила вздернула и увлекла Алика за собой. Он едва не сорвался, но вцепился мертвой хваткой, понимая, что в противном случае ему конец.
Постепенно он подтянулся на площадку, встал и перешел на противоположный край.
Медлить было нельзя, наверняка бритый уже связался со своими, и бандиты могли ждать впереди. Нужно было прыгать. Он ожидал новых сложностей, но это оказалось намного легче. На противоположном краю имелась лестница, и когда он спустился, до земли оставался метр, не больше.
Каждая секунда увеличивала расстояние до машины, поэтому он не мешкая, прыгнул.
Свалился, конечно. Но там была трава, да и земля без камней. Так что он сразу встал и пока его прикрывал поезд, припустил, прихрамывая к забору.
Он перелез через забор и довольно долго возвращался к «семерке», от которой успел отъехать довольно далеко. Потом никем не замеченный завел машину и поехал по направлению к городу. Он так успокоился, что это его едва не погубило.
В одном месте дорога ныряла под железнодорожный мост, и он, не задумываясь, поехал, забыв, что это идеальное место для засады. Ведь, возвращаясь, он не минул бы это место в любом случае, и бандиты это чудесно знали. Сначала он не понял, что это за неприятный звук. Дятел что ли сел на крышу?
Его не подстрелили лишь чудом. Дыр над ним становилось все больше на глазах, и он истерично нажал педаль газа. Его обстреляли еще раз, уже на выезде из-под моста. На этот раз изрешетили всю корму, не оставив целой ни одной габаритной лампы и выбив остатки стекол. Уцелели лишь колеса, сверху их прикрыл многострадальный корпус.
Он ехал по Столичному проспекту на дымящейся машине, что-то там тлело в багажнике, да и сиденья занялись. Сквозь дыры в потолке беспрепятственно лился свет фонарей.
Хозяин машины продолжал возвышаться в полной недвижимости на том же месте, где он его оставил. Алик подкатил к нему и приказал:
— Отомри! — …Но ведь у нее багажника нет, — закончил хозяин фразу, начатую еще с вечера.
Для него прошло всего мгновение, как Алик уехал. Для него, но не для машины.
Когда он увидел, что с нею стало, глаза его округлились, и он замер вторично.
Алик счел за лучшее уйти по-английски.
Г Л А В А 3
И В А Н С А Л О И С Ы Н
Если в горячке последних событий Флоров не замечал своих ран, то стоило ему оказаться на даче, как он едва смог выбраться из машины. Подвозивший его парень глянул подозрительно, но ничего не сказал. Многое, происходившее в последнее время в некогда довольно спокойном городе, отучило людей задавать лишние вопросы.
Ворота открыл сонный и недовольный Иванушка-младший, но ужасающий вид Алика заставил его прикусить язык. Флоров доковылял до душа, раздеваясь по ходу прямо в саду. Когда полилась вода, то моментально стала красной от крови. Наверное, порезался осколками стекла. Но от глубоких ран Бог его уберег.
— Келло! — позвал он, и та сразу откликнулась. — Ты чего же щит убрала, подруга?
Ему показалось, что последовавшая пауза была длиннее обычной.
— В твоем голосе я слышу недоверие. Ты меня обижаешь, Алик, а ведь я тебя еще ни разу не подвела.
— Кроме сегодняшнего случая, когда ты меня чуть не угробила.
— Алик, ты говоришь нелогично. Что мешает мне убить тебя прямо сейчас, не сходя с этого места и безо всяких сложностей.
Действительно, подумал Флоров. Чего я на нее накинулся? Верно, она говорит, стоило ей ко мне двести двадцать подключить, и у меня бананы бы из ушей полезли.
— Ладно, извини, — примирительно сказал он. — Но ты должна признать, что это выглядит несколько подозрительно: то есть щит, то его нет. Случается и так, что в самый ответственный момент тебя не дозовешься.
— Я понимаю твое беспокойство.
— Понимает она, — проворчал Флоров. — Сегодня мы еще раз просканируем мою память о дне убийства, перепишем радиоволны с машины убийц и передадим дискету в Дирекцию информационных сетей. Там ребята толковые, может, что нароют.
И опять ему показалось, что Келло тянет паузу.
— Хорошо, — согласилась она, наконец. — Если ты так решил, то мы так и сделаем.
— Да, я так решил.
Когда они ехали в город на снизошедшем завестись «шестисотом», он спросил:
— Что ты думаешь об этих двух поездах?
— Обычная воровская схема. Поезда два, а по документам один.
— Деньги большие. И за меньшее головенку откручивали.