Сунул руку под сиденье, нащупал опутанный проводами металлический блин и понял, что для него все кончено, и что в следующее мгновение он умрет.
Стекло было спущено до низу, но Флоров так и не понял, как ему удалось из положения сидя, не вставая, нырнуть туда щучкой. Он не успел коснуться земли, как следом из машины выдулся ярко-оранжевый гейзер.
Грохота он не слышал, потому что сразу оглох. Оглохший, обгоревший, но живой, Флоров лежал в изломанном при падении кустарнике, безучастно наблюдая, как в соседних домах сыплются выбитые взрывом стекла.
Но никто даже не выглянул, и поселок был словно вымерший. Однако Флоров был не совсем прав: за ним наблюдали.
— Готовый, — сказал Андрей, в прошлом Мукинский дружбан, а в настоящее время член конкурирующей банды.
Сидевшие вместе с ним в машине Иван Сало с сыном и Китаец достали оружие и вышли.
"Нива" горела ярко, освещая всю площадку перед домом как днем. Они подошли к двери, и Иван постучал в нее рукояткой пистолета.
— Мукин! Лешка! Ты там? — спросил Андрей.
— Андрюха, ты? Чего тебе? — раздалось изнутри.
— Давай поговорим по-хорошему, корешок! Ты нам не нужен! Мы тебя не тронем, б… буду! — заговаривая зубы, Андрей достал гранату, выдернул предохранительное кольцо, положил «РГД» под дверь и когда отпустил скобу, у него оставалась пара секунд, чтобы присоединиться к дружкам, укрывшимся за углом.
Дверь выбило вовнутрь, и она снесла неблагоразумно поверившего на слово Мукина.
Алексей был сильно контужен, ноги переломаны, и для противника он был не опасен.
Андрей склонился над его обожженным лицом и засмеялся:
— Живучий, змееныш.
— Ноги больно, помоги, — прошептал Мукин, но дружбан только осклабился:
— Все равно сейчас сдохнешь.
— Мы же за одной партой с первого класса. Помоги.
— Буду я из-за покойника мараться.
Алексей поманил его пальцем здоровой руки.
— Знаешь, почему тебя тогда Коновал не взял? — затухающим шепотом спросил Мукин.
— Сволочь ваш Коновал.
— Конечно, сволочь. Но он тогда тебя не взял, потому что ты оказался сволочнее его самого.
В раненом жизнь и так едва теплилась, и три пули в упор были для него даже чересчур.
— Андрюха! Валерик! Идите, проверьте наверху! — приказал Иван. — Китаец, внизу все обшарь! Никто не должен уйти живым.
Бандиты поднялись наверх и стали открывать все двери подряд. Яна вжалась в стену, шаги были все ближе. Наконец дверь распахнулась.
Отпрыск главаря, большой спец по женскому полу, был приятно удивлен.
— Какой сюрприз, — протянул Валерик.
— Иван сказал: убить всех, — Андрей поднял пистолет, но Валерик манерно отвел его руку.
— Я не могу отпустить ее без любви, это слишком жестоко. Пускай она меня сначала обслужит.
Андрей равнодушно пожал плечами и отошел к лестнице покурить. Валерик подошел к женщине, протянул к ней руку, но она быстро наклонилась и проскочила под ней.
— Ах ты, овца! — воскликнул насильник, бросаясь за ней.
Яна почти натолкнулась в коридоре на Андрея, вынуждена была повернуть и вбежать в первую попавшуюся комнату. Следом туда ворвался Валерик.
— Помочь? — равнодушно спросил Андрей.
Разгоряченный Валерик лишь прорычал в ответ. Сравнительно легко он миновал фазу человека разумного и перешел в пограничное состояние.
Но что-то его напрягало. Валерик с недоумением уставился на инвалида, который молча смотрел на него, никак не выражая своих чувств.
— А это что за ублюдок? — удивился Валерик. — Ты что все время собираешься здесь сидеть и портить мне кайф?
Он подошел и наугад перекрыл несколько краников, среди которых оказался вентиль подачи кислорода. Воздух перестал шипеть в системе, а Сергей тихо смежил глаза.
— Сдох! — констатировал Валерик, теперь он мог целиком переключить внимание на женщину.
Деловито опрокинул ее на кровать, и в течение какого-то времени он был занят тем, что срывал с нее платье, чулки, белье.
Женщина оказалась способна лишь шумно дышать, вздымая крупную грудь, выпущенную через расстегнутый лифчик, чем вызвало небывалое возбуждение насильника.
Всхрапывая от желания, он стал сдергивать с себя штаны.
Глаза женщины внезапно расширились, словно она увидела нечто за спиной Валерика.
Однако тот так был занят собственными штанами, что ничего не видел вокруг. А надо бы, потому что в комнате уже начинали происходить те самые вещи, при описании которых даже у бывалых людей волосы встают дыбом.
Человек в кресле, который по всем расчетам уже должен был скончаться от нехватки кислорода, внезапно дернулся. Сергей поднял характерно опущенную голову, и лицо его было черно, как ночь.
Первые его движения были неспешны, как и тогда, в день убийства Вандерхузе.
Черный со стуком выставил одну ногу, а Валерик опять- таки его не услышал.
Поставив к ней рядом вторую, Черный рывком встал. Подволакивая парализованные ноги, он подошел к Валерику, взял за ворот рубахи и сдернул на пол.
— Ты, быдло! — возмущенно завопил Валерик. — Ты знаешь кто я такой и кто мой папа?
Как ты смеешь дотрагиваться до меня?
Черный, не снисходя до разговора с таким важным человеком, выдрал из инвалидной коляски кислородный баллон.
— Что ты делаешь, придурок? — Валерик, наконец, понял, что происходит что-то не то, и надо бы для приличия попытаться оказать хоть какое-то сопротивление, к чему он оказался совершенно не готов, вот если бы папа вмешался, но папа далеко, надо самому шевелиться, а самостоятельному шевелению он был не обучен, и пока он так препирался сам с собой, а потом предпринял попытку встать, было уже слишком поздно. И даже можно сказать, фатально поздно.
Черный наступил коленом ему на грудь и, удерживая таким образом, ввел катетер глубоко в рот. После чего открыл вентиль до отказа, сжав бандиту нос и не давая устремившемуся воздуху вытечь обратно.
Глаза бандита вылезли из орбит. Кричать он не мог, поэтому вынужден был лишь молча наблюдать, как быстро и неукротимо надувается его живот. Лицо Валерика посинело, но он все-таки не успел умереть до того, как живот его лопнул словно перекачанная велосипедная шина.
Андрюха услышав хлопок, подошел, чтобы узнать, в чем дело. Когда он открыл дверь, то стоящий за ней в полный рост покойник упал на него. Он был скользкий и вонючий, Андрюха шарахнулся от него, сзади была лестница, он оступился и проехал по ней по всей длине, обнимая обверзавшийся труп.
Лишь в самом низу ему удалось освободиться от покойника. Когда Иван узнал своего сына, лицо его перекосилось:
— Убью! — заорал он неизвестно кому.
Алик видел все. Его сильно контузило, двигаться он не мог, но не пропустил ничего. Видел, как убивали Мукина, как Валерик с Андрюхой азартно, словно гончие по следу дичи рванули вверх, там, где он знал, прячется Яна. Что они сделают с ней, он хоть уже не видел, но представлял.
А еще он увидел два пистолета Мукина, лежащие по обеим сторонам от убитого и которые убийцы проигнорировали.
Ерунда, что человек от природы мирное существо и что убивать противоестественное для него состояние. Из любого легче легкого сделать убийцу. Качественного специалиста по убийству сложно, а безжалостного мокрушника, нет вопросов.
Достаточно поставить человека в безвыходное положение, а еще лучше подвергнуть непосредственной угрозе жизнь родных и близких.
Флоров, не таясь, зашел в дом, поднял пистолеты и успел, словно на прогулке дошагать до лестницы, пока бандиты прочухали о новой угрозе. Китаец и Андрюха оказались чуть выше, Иван замыкал. Алик видел только его жирную складчатую шею, словно именно в этой коричневой складке с трещинами морщин и скрывалась его смерть. Как у Кощея.
По-звериному почуяв смертельную опасность, Иван начал оборачиваться, и одновременно с бешеным впрыском адреналина в кровь, Флоров стал палить. Не стрелять, а именно палить, потому что процесс стрельбы подразумевает прицеливание, у Алика же данный элемент отсутствовал начисто.