В течение долгой томительной секунды, когда ничего не происходило, Джим успел умереть и похоронить себя на Арлингтонском кладбище, но в этот момент в общем грохоте раздался спасительный хлопок, и вдоль корпуса скользнули длинные шелковые стропы.
Обо что они будут тормозить, тут же нет воздуха, в панике подумал Хенсон.
Воздуха действительно не было, но вакуума тоже. Вокруг клубился реголит, плотность которого возрастало по мере приближения к Луне.
МКС подбросило. Кто бы мог подумать, что людей спасет пыль, набившаяся в парашюты и сыгравшая роль воздуха в безвоздушном пространстве. Крупные обломки моментально изорвали несколько куполов, но русские предусмотрели много парашютов.
— Сто метров! — крикнул Муслимов. — Упрись ногами!
Со всего маху МКС врезалась в грунт. От удара станция подскочила вверх на пять метров, и, не выдержав перегрузок, окончательно развалилась по секциям.
Беспорядочно вращаясь, лабораторный модуль «Дестини» отлетел в сторону на добрую сотню метров, после чего рванули остатки реагентов и кислорода в его баках.
Яркая вспышка разорвала песчаную пелену и обрушила град осколков на МКС. Один из них угодил в многострадальный иллюминатор и пробил его. Глянув туда, Хенсон увидел торчащий в трещине труп подопытной крысы Таисии.
После этого наступила невыносимая после грохота тишина. Лишь крошки реголита скребли по обшивке, наметая кучу под иллюминатор.
Господи, я еще один астронавт, который сел на Луну! Подумал Хенсон. Восторга не было. Он об этом не просил.
— Сели, якши, — констатировал Муслимов. — Ты как, нормально?
— Я бы не сказал.
— У нас в скафандрах кислорода на два часа. Надо выйти наружу и посмотреть, что можно сделать.
— Что можно сделать? — застонал Хенсон. — Ты это серьезно? За это время можно разве что вырыть себе могилу. Очнись, командир, до Земли сто тысяч километров!
Муслимов положил руку ему на плечо и мягко сказал:
— Слушай, люди так давно не были на луне, так давай не упускать такой шанс.
— Черт с тобой! — сдался Хенсон. — Пошли. Но должен тебя предупредить, что там нас не ждет ничего интересного: лишь песок и эти дурацкие кратеры.
Они отстегнули ремни и стали пробираться сквозь завалы к выходному шлюзу.
Практически вся аппаратура внутри станции была разбита, компьютеры превратились в ненужный хлам. Ничего не работало, даже лампы не горели.
С немалым трудом космонавтам удалось добраться в кромешной тьме до шлюза, где, подсвечивая себе фонариками, они нашли ручное управление и освободили его от свалившегося на него металлолома. Муслимов убрал предохранительный колпак и дернул рукоять. С громким шипением поток сжатого воздуха выдавил люк наружу, и он замедленно спланировал на песок.
Снаружи присутствовало два цвета: черный — неба и мелово белый — реголита. Звезд не было видно, как не было видно и Земли, все застила непроглядная пылевая буря, бушующая на высоте порядка километра. На самом же грунте была тишина, как на морском дне.
Космонавты сделали шаг и медленно поплыли вниз. Джим коснулся Луны первым.
— Вай, опять американцы нас опередили! — воскликнул Муслимов.
Едва он опустился, то сделал несколько прыжков прочь от станции.
— Ты чего? — не понял Джим.
— Следы свои хочу посмотреть, — бесхитростно пояснил Муслимов.
— Может, ты и флаг хочешь повесить?
— Времени нет. Надо улетать отсюда, иначе смерть. Кислород ек!
— У тебя есть план?
Муслимов обошел станцию, при каждом шаге подпрыгивая на добрых пару метров, и показал на изрядно помятый "Союз".
— Отсоединим все лишнее, починим, что можно и попробуем взлететь. Притяжение здесь в шесть раз меньше земного, должно получиться. Только с управлением дело дрянь. Побило все аккумуляторы, а запасной комплект был на "Звезде".
— Слушай, командир. Резерв был в защитном футляре и вполне мог уцелеть. Пока ты займешься «Союзом», я возьму металло-детектор и попробую его найти.
— Хоп, махамаджан! — согласился Муслимов.
Хенсон вернулся к «Союзу» и отыскал в грузовой нише металло — детектор. На его счастье тот работал, при включении на шкале лениво забилась зеленая точка.
Помятая бочка пилотируемого модуля лежала, полуутонув в реголите. Хенсон направил на него детектор, и кнопка стала красной. Прибор работал. Потом прикинул, где раньше был состыкована «Звезда», и куда она могла отлететь.
Направил в ту сторону детектор, точка вновь стала зеленой. Служебный модуль могло далеко отнести, а еще он мог взорваться.
Джим собрался уходить, но был остановлен Муслимовым.
— Часы есть?
Ни у кого из них не оказалось часов. Тогда командир выудил из хлама расколотый гермошлем, зачерпнул в него песок и установил на крупный валун. В отверстие потекли песчинки, замедленно скользя в причудливом танце.
— Здесь песка примерно на полчаса, — пояснил Муслимов. — Это крайний срок. Найдешь или нет аккумуляторы, но ты к этому времени должен вернуться. Извини, после этого я ждать больше не могу. Буду пытаться взлететь на том, что есть, — он неожиданно привлек Хенсона, обнял и проговорил. — Возвращайся, Джимми, найди эти чертовы аккумуляторы.
Хенсон уходил в направлении предполагаемого падения «Звезды», оставляя после себя ровный, как по линейке, след на белоснежной равнине, а Муслимов молотком сбивал неподатливые зажимы и другие остатки прежних модулей. Это уже была не МКС, а лишний груз.
Ни Хенсон, ни Муслимов не обернулись ни разу. Мужчины делали свою работу.
Тот день, который астрономы всего мира, не сговариваясь, назовут Большим Скачком, начался вполне обыденно.
На шестой день своего заточения Алик подъел последние крохи еще остававшейся еды и был вынужден выйти наружу, чтобы прикупить еще продуктов. До комка двадцать шагов, сразу после его посещения он собирался нырнуть обратно в норку.
— Ни хрена себе! — он поднял голову и обалдело замер с открытым ртом.
В этот день до Луны оставалось 120 тысяч километров, и она находилась в фазе Полного Пролета. Солнце освещало и Землю и Луну, визуально зажатое между мирами.
Зрелище было настолько кошмарным, что Алик, взрослый мужик, чуть не описался.
Спутник был во много раз больше, чем обычно. Он имел непривычно мрачный темный окрас. Клубы сдутого реголита покрывали его точно облака. В просветы проглядывали то бескрайние равнины, то горы.
Через все небо за Луной тянулся пылевой шлейф, и больше всего она напоминала живое существо, летящее по небу с вытянутым хвостом.
Алик испытал суеверный ужас. На какой-то момент он перестал слышать все уличные звуки. В ушах один гул, с которым косматые мрачные облака клубятся над перевернутой горной долиной.
Потом звуки вернулись. Оказывается, за время его отлучки, люди успели привыкнуть к величественному зрелищу. Каждый занимался своим делом, кто-то спешил на работу, кто-то гулял, Алика пихнули, посоветовали закрыть рот, обозвали. Все как обычно.
Но Алик не был способен воспринимать действительность так спокойно. Он словно опьянел. И он сделал то, что делать не собирался и что в трезвом уме ни за что бы не сделал. Он позвонил сестре.
— Алло, это я.
В Алгинском управлении ФСБ щелкнула аппаратура прослушки и записи. Телефоны всех знакомых Флорова, даже шапочных, были на круглосуточном контроле.
— Алло, Алик! Боже мой! Ты куда пропал?
Дежурный, как и было предписано, связался с майором Правосудовым и сообщил о звонке. Майор, его люди и Яна все еще находились в Алге. У американцев что-то не заладилось с шатлом, не шли предполетные тестовые программы, так что Серегин принял решение, с места группу не дергать. Существовала вероятность, что «Прогресс» на Байконуре подготовят раньше американцев. И вообще у него было подозрение, что заокеанские друзья тянут время, как всегда прикидывая, какую могут поиметь выгоду.
Запропавший брат с сестрой говорили недопустимо долго, что позволило запеленговать место, с которого объект вел разговор. Тотчас были посланы "топтуны".