К нему кинулась Яна.
— Это правда? Ты уничтожил диск? Но там ведь было наше спасение! — с отчаянием закричала она.
— Там была наша смерть! — возразил Алик, вставая, и крикнул. — Не так ли, Келло?
Чего молчишь? Радоваться вроде должен!
— Ты за все заплатишь, тварь! На диске действительно было записано то, из-за чего я должен был вас всех уничтожить. Человечество само себя должно было принести в жертву. Вы сами должны были принести себя на блюдечке с голубой каемочкой!
— Я же говорил, он никогда не врет! — подчеркнул Алик.
— Вам конец, твари! Ну что ж. Выбирайте! Или в яму к мертвякам или…
На Келло возник красный капюшон с прорезями для глаз, в руках сверкающий топор.
На полу плаха.
— Иди девочка моя! Выхода нет! Это не больно.
Она шагнула.
— Стой! — сказал Алик, и она замерла словно сомнамбула.
— Кто сказал "Стой"? — опешила Келло. — Это ты червь?
— Плаха, это то же самое что диск. Хочешь, чтобы мы сами под тебя легли? А вместе с тем и все человечество? Последний штрих? Ритуал должен быть соблюден? — Алик собрал всю свою волю в кулак, слишком отчетливо представляя, что сейчас последует. И крикнул. — А накося выкуси! — сделал неприличный жест.
Келло угрожающе двинулся к нему.
— Все видели! Не мы пошли, а ты! — крикнул Алик.
— Вряд ли тебе будет легче! — предупредил Келло. — Ты же знаешь, я не вру!
Самое печальное было то, что он говорил правду.
Алик со всей дури ударил в центр маски.
— Не сдаваться!
Келло опрокинул его на пол, наступил ногой на руку. Сверкнуло лезвие, топор глухо бухнул. И рядом с Аликом влажно запрыгала его рука.
Дальше все слилось в несколько сочных мазков.
Визг Яны.
Алик пинается ногами.
Келло хватает его за ногу, тащит к плахе. Алик сшибает ее на пол.
— Ну что ж можно и так! — буднично решает Келло.
Крак!
Он потрясает перед лицом Алика его же собственной ногой в безобразной намокшей когда-то белой штанине.
— Все равно! Не по ритуалу! — шепчет Алик обескровленными губами.
Дальше он видит только потолок и периодически опекающийся сверху огромный топорище. Он падает и справа и слева, и снизу.
Алик уже ничего не слышит, видит только взметывающиеся по бокам брызги.
— Что ты сказал? Что? — орет Келло, опустившись на колени ему в ухо.
— Все равно…не по правилам, — шепчут уже мертвые губы.
Тьма затопила все, шар, Келло.
Не успела Келло исчезнуть, как в глаза ударил яркий свет. Алик зажмурился, и тотчас его затрясли за плечи.
— Рука! — застонал он.
— Чего рука?
Он узнал голос Яны и осмелился открыть глаза.
— Отрублена! — сказал он по инерции.
Он был цел. Чего нельзя было сказать об окружающем.
Шар погас. Нет, он по-прежнему оставался золотым, но перестал вызывать какие-либо возвышенные эмоции. Просто шар. На площадке сделалось заметно холоднее. Открытое лицо покалывало морозцем. Пока еще легким. Но он все усиливался. Щеки постепенно немели. При выдыхании вырывался пар.
Адская смесь перестала бежать по трубам, которые немедленно покрылись изнутри серой неопрятной на вид коростой.
Все это вкупе подействовало угнетающе, и они постарались быстрее покинуть это место.
Путь назад занял гораздо меньше времени, и они даже не успели запыхаться. Еще издалека был виден Палыч, сидящий с работающим БРК с трубкой рации в руке.
Однако по рации он не отозвался. И не пошевелился.
Алик, велев Яне обождать, приблизился. Он испытал отчаяние и гнев одновременно, когда увидел, что все оставшиеся мертвы. На них не было никаких повреждений, как и на тех, рядом со странной рощей. Лишь кожа глянцево отсвечивала, да открытые глаза были словно из стекла. Трупы покрывала изморозь, ходя для этого не было никаких причин. Так холодно еще не было. А в кабине лежал снег.
На рации продолжал биться сигнал вызова, и Алик, преодолев себя, взял трубку из рук мертвого Палыча.
— Лунатики! Вас вызывает база! Прием! — взывал кто-то далекий полным безнадеги голосом.
— Слышу вас, база! — сказал Алик.
— Господи, майор ты? — голос взорвался надеждой. — Примите срочное сообщение!
Орбита спутника возрастает. Луна удаляется, майор! Вы победили! Срочно возвращайтесь в точку выброса! Принимаются все меры по вашей эвакуации! Потери есть?
— Нет.
— Почему ты им соврал? — спросила Яна. — Это непорядочно!
— Если на земле узнают, что спецназ погиб, за нами никто и ничего не пришлет.
— Почему ты так плохо думаешь о людях?
— Потому что я реалист.
Потом он освобождал машину от погибших. Яна наотрез отказалась ему помогать.
Хотя признала, что ехать на машине они имеют право и должны. Но помогать ему не будет. Такая женская логика.
Впрочем, далеко уехать им не удалось. На одной из площадок они врезались в дерево. Хотя вначале Алик был уверен, что оно на них свалилось, погребая обширной кроной.
Он понял, что ошибался, когда ветви заскребли по корпусу машины, полезли под днище, под капот, начали выворачивать колеса.
— Прыгай! — крикнул он, когда машину, запрокинув набок, потянуло вверх.
Яна открыла и сразу вывалилась в оказавшуюся снизу дверь. Флоров еще задержался.
Ему надо было забрать БРК. Наконец обняв комплекс, чтобы не дай бог не повредить, он тоже сиганул вниз. Треснулся так, мало не показалось.
Вверху над ним огромный дуб, сжимая броневик костистыми ветвями, мерно покручивал его, а выделяемая из тех же ветвей клейкая на вид лента накручивалась на корпус машины, постепенно превращая его в довольно опрятный кокон.
Дальше они пошли пешком. Из-за все более ощущающейся нехватки кислорода были вынуждены задраить забрала шлемов и перейти на дыхание из баллонов. Но как ни странно это не задержало движения.
Как это всегда бывает, путь обратно занял гораздо меньше времени. Флоров недоумевал, ему то казалось, что он вниз почти сутки спускался.
Невдалеке от первой площадки они нашли перевернутый красный люк.
У Алика возникло дурное предчувствие, и он погасил нашлемный фонарь и Яну заставил.
Оказавшись на площадке, присел на корточки и стал шарить руками. Под руки попали ровные закругленные края колодца. Колодец был открыт! У него возникло одно страшное предположение.
Не вставая с корточек, он подполз к соседнему люку, и оно подтвердилось.
Соседний колодец тоже зиял дырой. Алик окаменел. Он представил себе поле, усеянное, словно минами десятками разверзшихся отверстий, каждое из которых таило в себе верную смерть.
Им повезло, что они выключили свет. И то, что вели переговоры по рации.
— Тихо, Яна, — прошептал он. — Они здесь.
— Кто здесь?
— Дивы. Они, наверное, на стенах и потолке расселись. Больше ни слова.
Они молча поползли в темноте, периодически натыкаясь на распахнутые люки и огибая их на ощупь.
Внешние микрофоны исправно доносили раздающиеся снизу странные, хватающие за душу звуки: иногда это был звериный вой, иногда далекий полный нечеловеческого страдания человеческий крик.
Когда Алик миновал очередной колодец, нога его непроизвольно свесилась вниз, и он почувствовал, как кто-то осторожно тронул ее. Он с отвращением отдернул ее, а снизу раздался громкий вздох сожаления.
Один раз над их головами пролетело что-то большое и развевающееся.
Путешествие им показалось длиною в вечность. Вокруг них двигалось, шумно вздыхало и жило то, что живым назвать было никак нельзя. Со всех сторон доносился шум потревоженных с насиженных мест дивов, хлопанье бесчисленных крыльев. Твари что-то чувствовали.
Они успели нырнуть в крайний тоннель, ведущий на поверхность, когда дивы, поняв, что добыча ускользнула, стали дико орать. Тотчас сработавшая блокировка внешних микрофонов отсекла весь этот кошмар.