— Жизнь течет, и все изменяется, — проговорил он, тая усмешку. — Вы сейчас все, разумеется, расстроитесь, но я не могу играть с вами в кошки-мышки, друзья. — Когда речь шла о чем-нибудь очень важном и сложном, генерал всякий раз обращался к ним вот так просто и душевно.
— Что случилось, Сергей Степанович? — первым встрепенулся майор Костров, назначенный командиром корабля, и откинул назад всегда свисающую прядку волос. — Это касается намеченного старта?
— Да. Старта, — отрубил генерал. — Дело в том, что никто из вас в этом году не полетит. Старт отменяется.
— Опять? — произнес уже с надрывом Костров. — Но ведь я уже доживаю четвертый десяток! Еще года два и на пенсию меня сами же спишете, Сергей Степанович.
— Успокойтесь, Костров, — сказал генерал без улыбки, — вашей упругости еще на добрый десяток лет хватит… Я пригласил вас всех к себе, чтобы сообщить вам…
— Пренеприятное известие? — спросил Субботин и заскрипел стулом. — Нас не утвердил ревизор?
— Шутки здесь неуместны, майор Субботин, — сурово поправил его Мочалов. — Принято окончательное решение не привлекать личный состав нашего отряда к обычным орбитальным полетам. Держите головы выше, ребята. Перед нами поставлена задача работать по лунному варианту. На повестке дня — Луна, и она вас ждет…
И глядя сейчас на звездное небо, на блекло очерченный Млечный Путь, Горелов с замирающим сердцем думал, что лунный вариант уже близок. Сухой воздух прохладной ночи приятно распирал грудь. Алексей жадно его глотал и не мог насытиться. Он вспомнил, что не захватил с собой электрического фонарика, а спичек просто не имел привычки носить: ему, некурящему, они и вовсе были ни к чему. «Ладно, найду и в потемках свою комнатку». Шаги его на асфальтовой площадке перед гостиницей звучали в ночной тишине, как выстрелы. Летучая мышь промчалась над головой, и воздух, ею рассеченный, слабо плеснулся в лицо.
«Любопытно устроен мир, — подумал Алексей. Степная летучая мышь никогда ни во что не врезается. Локатор у нее не хуже наших, созданных человеческим мозгом. Только наши локаторы искусственные, а у нее естественный… Она в темноте не спотыкается, а я в гостинице койку сомневаюсь отыскать». Он рванул на себя входную дверь на мягкой бесшумной пружине и вошел в холл. Лестница была слева, и Горелов направился было к ней, но вдруг против воли остановился, привлеченный шумом, доносившимся из комнаты администратора.
— Уйдите, товарищ майор! По-хорошему вас прошу, — послышался из темноты женский голос. — Ну что мне с вами делать? Неужели на помощь надо посторонних звать?
— Та не надо, золотце, не надо кричать, коханая моя дивчина, — приглушенно бормотал во мраке Убийвовк, сосед Алексея. Послышалась возня, шумное дыхание женщины, силившейся, вероятно, сдержать подступающие рыдания, и, наконец, звонкий, на весь вестибюль разнесшийся звук пощечины.
— Оце влепила! — почти с восторгом воскликнул Убийвовк. — Только я все одно не отступлю. Еще не было таких крепостей, чтобы Убийвовку не сдавались.
— На тебе еще! — вскрикнула невидимая женщина, и звук второй пощечины долетел до Алексея.
«Надо вмешаться, — решил Горелов. Пьяный он, что ли?»
— Что здесь происходит? — спросил Горелов громко. Убийвовк узнал его по голосу и пьяно пробормотал:
— А-а, капитан объявился. Иди до хаты, гарный парубок. Я тут с королевой красоты балакаю.
Трудно было сказать, почему так случилось, но именно в эту минуту во всем Степновске вспыхнул яркий электрический свет и в просторном вестибюле стало как днем. Алексей увидел Убийвовка в распахнутой белой рубашке и засмеялся, глядя на его побагровевшую щеку. Потом перевел взгляд на женщину и оборвал смех. Она сосредоточенно поправляла на плечах розовую тонкую кофточку с короткими рукавами. Только на мгновение Горелов увидел большие синие глаза. Она их поспешно опустила. У женщины были полные, почти не тронутые загаром руки, на правой виднелись следы прививок. Светлая прическа, словно корона, вздымалась над ее чистым, без единой морщины лбом. Дверь в маленькую комнату дежурного администратора была открыта, и Алексей увидел валявшееся на полу одеяло, а на диване с опрокинутым валиком — смятую подушку. Женщина, вероятно, спала, когда Убийвовк вошел в комнату. На красном лице майора блуждала хмельная ухмылка. Нехорошее, злое чувство шевельнулось в душе Алексея.
— Видишь, какая она у меня строптивая, га?
— Слушайте, вы! — вспыхнул Горелов, не в силах унять разраставшейся ярости. — Немедленно убирайтесь отсюда ко всем чертям!