«Ничего, есть еще запасной», — утешила себя Женя. Правой рукой дернула тонкую красную скобу запасного парашюта. Последовал хлопок, и Женя облегченно вздохнула, увидев разворачивающийся над головою шелк. Ее тело ощутило твердую силу привязных ремней. Стало приятно, что жуткое падение приостановлено. Она бросила взгляд на белевший далеко внизу круг, в самом центре которого приземлялся уже Горелов, и прикинула, как будет управлять стропами. Но что-то странное случилось в это мгновение. Почему-то желтая степь с черными кустиками саксаула, видневшимися в стороне крышами Степновска и светлой лентой Иртыша снова стала быстро вращаться, надвигаясь на Женю. Она запрокинула голову и вся похолодела. Запасной купол, обвив стропы основного, не наполнялся, а угасал. Ее снова несло к земле с бешеной скоростью. А на высотомере было уже меньше тысячи метров.
Насмешливая и четкая пришла мысль: «Восемьсот, деленное на пятнадцать, это что-то около пятидесяти четырех. Пятьдесят четыре раза успею подумать о жизни и смерти и о том, что Земля, от которой собиралась уйти на время в далекий космос, берет к себе в полном соответствии с законом всемирного тяготения. Берет навечно. Белый саван сникших парашютов будет сопровождать до последней встречи с землей. Под ним положат и в гроб. Я погибаю. Удар о землю — и сплошные потемки, как белый свет при закрытых дверях. Так, кажется, кто-то из классиков описывал смерть. Только кто? А может, это я сама выдумала? Какая разница! Но ведь я хочу жить! Не хочу, чтобы был почетный караул и все плакали! Не хочу, чтобы вызывали маму на похороны… Я даже Жорке не смогу сказать, что я полюбила. Боже мой, для чего смерть?!»
Желтая степь росла, ширилась. Ветер высекал из глаз злые, бессильные слезы. А скорость снижения не уменьшалась. «Как лучше разбиться — с открытыми или закрытыми глазами?» — спросила себя Светлова. Она уже не ощущала страха. Она только почувствовала вялость, сковывавшую мысли и нервы. Потом вздрогнула. Огромная, как ей показалось, черная тень промчалась рядом. А еще через несколько секунд внизу раздался хлопок. Метрах в двухстах ниже Женя увидела парашютиста и не сразу поняла, что это Каменев. Где-то в глубине души смутно шевельнулась надежда.
Женю продолжало медленно вращать. Каменев развернул купол своего раскрывшегося парашюта в ее сторону. «Успею ли?» — тревожно пронеслось в мозгу у Георгия. Он увидел, как переднюю кромку его наполнившегося парашюта смяли ноги Светловой. Каменев рванулся вперед. Поздно! Женя скользнула мимо. И все же в какое-то мгновение он успел схватить стропы ее парашюта, ставшие огненно горячими. Они больно резанули руки. «Держать! Держать! Только держать!» — яростно выдохнул он и что есть силы потянул стропы на себя. В глазах потемнело от рывка, болью отдалось в плечах. Купол Жениного парашюта зацепился за его запасной.
Руки горели от нестерпимой боли. Казалось, на них кто-то непрерывно льет кипяток. Но руки словно прикипели к шелковым струнам парашюта Светловой. Ниже себя он теперь видел бледное лицо Жени, ее расширившиеся, замершие от пережитого глаза, остренький подбородок, бескровную полоску рта.
А потом они упали на землю и барахтались в груде осевшего на них шелка. Георгий долго не разнимал своих окаменевших рук. Он не сразу понял, что держать стропы уже не надо, это ничем не грозит Жене. Разжав наконец руки, он схватил ими ее голову в белой твердой каске и холодными потными губами поцеловал ее в такие же холодные, стиснутые от напряжения губы. Она несильно его оттолкнула и, сидя на выгоревшей траве, округлившимися глазами следила за каждым движением Георгия.
Каменев поднялся с земли, отстегнул лямки и только теперь почувствовал, как сильно у него дрожат руки и ноги, и, чтобы это скрыть, потянулся. — Фу-у-у! — вымолвил он неповинующимся голосом. — Кажется, все!
— Жорка… — тихо отозвалась Женя. — Что мы с тобой натворили?
— Всего-навсего вернулись с того света на этот, — прошептал он.
Светлова не спешила вставать с земли. Она чувствовала страшное облегчение, будто сбросила со своих плеч непосильную ношу. Солнце и небо, тонкий пронзительный запах полыни и гул садящихся самолетов, контуры светлых построек Степновска и, наконец, Жорка Каменев, Горелов, другие космонавты — все это опять ее!