Выбрать главу

– Что вы, мистер Форбиден, – сдержанно проговорил мой жених. – Позвольте выразить моё восхищение. Вы честно заработали этот танец… единственный.

В ответе сквозил весьма недвусмысленный намёк, но «корсар» только улыбнулся. Более не обращая на Тома никакого внимания, подошёл ко мне и, поклонившись, молча подал руку.

Приняв её, я проследовала за ним к центру зала.

– А я уже думала, вы так и останетесь в стороне, – как можно равнодушнее заметила я, ступая по блестящему паркету.

– О, нет, мисс Лочестер. Разве мог я позволить кому-то отобрать у меня единственный вальс, что вы будете танцевать?

Барьер дрогнул и исчез. Гильзы на полу, подчиняясь мановению руки лорда Чейнза, взмыли в воздух и собрались в урну, уже приготовленную лакеем. Я снова заметила пристальный взгляд потенциального свёкра, устремлённый в мою сторону, но на сей раз трудно было понять, на кого он смотрит – на меня или на моего партнёра.

Следом я заметила поджатые губы матери, озадаченное лицо отца и хмурое – Тома, и предпочла отвернуться.

– Приятно будет знать, что я танцую с тем, кто не любит танцы в той же мере, – заметила я. – Неудобно чувствовать, что не разделяешь чужое удовольствие.

Заложив одну руку за спину, другой мистер Форбиден коснулся моей талии.

– Кто знает, мисс Лочестер. Вдруг и мы с вами наконец поймём, что находят в этом бестолковом занятии все вокруг?

Его разноцветные глаза были ближе, чем когда-либо, его пальцы придерживали меня едва-едва, но при этом – удивительно цепко. И почему-то мне казалось, что это, а вовсе не сквозняк, является причиной моей внезапной дрожи.

Скрипки деликатно и нежно вывели первые аккорды. На шесть восьмых, складывая вальсовый ритм.

Мой партнёр повёл меня вперёд.

Первые фигуры были чинными и неторопливыми. Мы делали шаги и повороты, даже не соприкасаясь руками.

– Жаль, что нас прервали на кладбище, – произнёс мистер Форбиден. Скрипки приглушали его голос для всех, кроме меня. – Полагаю, поговорить с вами о Шекспире было бы весьма любопытно.

– Не думаю, что вы услышали бы из моих уст нечто новое для вас.

– Порой приятно услышать из чужих уст нечто хорошо тебе известное. Особенно если это нечто, близкое тебе самому. Вносит некое разнообразие в привычное одиночество.

– Ощущаете себя одиноким?

– Только не вздумайте меня жалеть, мисс Лочестер. Моё одиночество – верный и приятный товарищ, с которым я давно уже решил связать свою жизнь, о чём ничуть не жалею. Однако иногда приятно побыть и в другой компании.

Сердце как-то неприятно кольнуло.

– Так вы презираете всех женщин?

– Не всех. И ни одной из них не пожелаю пару вроде меня.

Удивительно, но эти недобрые слова заставили исчезнуть призрак подступившей было тоскливой обиды.

Голоса скрипок сливались в трепетную мелодию, мажорную, светлую в своей пронзительности. Мы вскинули руки, делая круг, подняв ладони, но ещё не соединяя их, лишь приблизив друг к другу. Я не чувствовала ни малейшего неудобства – наверное, потому что впервые в жизни думала в танце не о ногах и не о правильности или плавности движений, а только о том, кто легко и уверенно вёл меня по залу, не отрывая взгляда от моего лица.

Я отвечала ему тем же.

– Где вы научились так стрелять, мистер Форбиден?

– Долгая история.

– И страшная, полагаю.

Наши пальцы наконец соединились. Мы сошлись и разошлись, снова и снова, выполняя фигуры следующих четырёх тактов. Меня закружили под рукой, и отдельные огоньки далёких свечей слились в единое сияющее марево; потом, не разнимая ладоней, мы сделали по шагу в разные стороны, развернувшись прочь друг от друга, – лишь для того, чтобы в новом такте сблизиться опять.

Я знала, что где-то рядом танцуют другие пары, знала, что вокруг стоят, глядя на нас, другие гости, но в этот миг не слышала и не замечала больше никого.

– Вас привлекают страшные истории, мисс Лочестер. И страшные люди, – проговорил мистер Форбиден, снова кружа меня под рукой, пока я шла вперёд вальсовым шагом, а мыски моих туфель выплетали по паркету изящные вензеля. – Я понимаю, чем они влекут девочек вроде вас, но, поверьте, эта тропинка опасна.

– А вы страшный человек, мистер Форбиден?

– Со стороны обычно виднее, а мне такого не говорили.

– Ибо те, кто мог бы сказать, смолкали навеки прежде, чем получали такую возможность?

Когда он привлёк меня к себе, чтобы мы наконец полетели по залу в обычном вальсовом повороте, на его губах расцвела широкая улыбка, а в разноцветном взгляде плескался смех.

– Ах, Ребекка. Ребекка, Ребекка. – Хозяин Хепберн-парка неотрывно смотрел в мои глаза, кружа меня так стремительно и легко, что я почти не ощущала паркета под ногами. Я не понимала, что больше туманит мне голову: пьяняще быстрые повороты или прикосновение его пальцев, державших меня уже крепко, почти собственнически. – Да, я страшный человек. Тем более страшный, что вижу дорожку, по которой вы хотите идти сейчас, и не имею ни малейшего желания вас останавливать. Пока вы не зайдёте по ней слишком далеко, по крайней мере. – Он помолчал, точно слушая крещендо скрипок, плавно подводящих музыку к кульминации перед самым завершением. – Но будем считать, этот мир задолжал мне достаточно, чтобы я тоже имел право на маленькие капризы.