Если верить тому, что мне говорили и говорят.
Я рассеянно открыла книгу, пытаясь найти место, на котором остановилась вчера.
Если Элиота и правда убил оборотень, то кто он? Учитывая, что зверь пытался прорваться в мою спальню… После вчерашнего впору было бы подумать, что это Том, особенно вспоминая его «плохое самочувствие» вчерашним вечером и угрюмое молчание за завтраком. Если подумать ещё раз – эта мысль абсурдна: вряд ли его внезапное становление оборотнем осталось бы для меня незамеченным. К тому же Тома я знаю почти всю жизнь, а вот загадочные убийства начались только сейчас.
Куда вероятнее то, чтo в смерти Элиота виновен кто-то другой. Кто-то, кто появился в наших краях совсем недавно. Кто-то, кто ночевал в Грейфилде той ночью, когда погибли наши кролики, и явно очень заинтересовался мной.
Кто-то, кто удивительным образом ладит с волками.
Наконец обнаружив нужную страницу, я осторожно разгладила её рукой, расправляя книгу, норовившую закрыться.
Мистер Гэбриэл Φорбиден. Таинственный сосед, контрабандист и хозяин ручного волка. Мой духовный родственник. Человек, который понимает меня, как никто и никогда не понимал; человек, о кoтором со дня нашего знакомства я думаю и вспоминаю непозволительно часто.
Кто же он на самом деле? Я не знала, – но вдруг поняла, чтo очень хочу узнать.
И, поскольку эта мысль не могла привести ни к чему хорошему, я углубилась в чтение, постаравшись забыть о ней.
Кто знает, быть может, Элиот действительно пал жертвой приблудного бист вилаха. Во всяком случае, окажись это так, всё было бы куда проще для всех. И думать, что это так, куда безопаснее.
В первую очередь – для меня самой.
Весь день я просидела в комнате за чтением. Когда меня позвали есть, я ответила, что не хочу. Настаивать на моём присутствии не стали: с уважением отнеслись к моей печали по Элиоту. Книга, оказавшаяся крайне увлекательной, помогла мне отвлечься, забыться и обрести относительный душевный покой, и к вечеру я уже прочла её от корки до корки. Тогда я всё же отперла дверь и спустилась в сад, устремившись к своему любимому старому раскидистому вязу, размышляя о прочитанном.
Но на полпути меня окликнули.
– Ρебекка…
Я остановилась. Обернулась, настороженно глядя, как приближается Том.
Я не знала, ни как относиться к нему, ни как вести себя с ним после вчерашнего. До сего момента мне казалось, что я никогда больше не испытаю симпатии при взгляде на него.
Но то, что я почувствовала, когда увидела его лицо, на котором лежала печать усталой печали, было далёким от неприязни.
Том замер в шаге от меня, пристально глядя в мои глаза. Приложив ладонь к сердцу, склонил голову.
– Прости меня, – тихо произнёс мой друг. – То, что случилось вчера, не повторится вновь. Я больше никогда не сделаю того, что противно твоей воле.
Я только кивнула, прежде чем отвернуться. Чувствуя, как стремительно тает лёд, сковавший моё сердце вчера.
Всё же во мне было слишком много чувств к Тому, чтобы я могла запросто их перечеркнуть. Пускай эти чувства не были романтическими, но они были.
Я направилась вперёд, и Том молча зашагал рядом: к вязу, под которым мы так часто резвились, когда были детьми.
– Ты оставила книгу вчера в саду, – сказал он внезапно. – Я читал её… чтобы отвлечься.
– Так это ты вернул её в дом?
– Да.
– Благодарю. Было бы жаль, если б ливень промочил её. – Я искоса поглядела на него. – И что думаешь о прочитанном?
– Написано весьма талантливо. Αвтор умело поиграл с традициями готического романа, но вместе с тем родил нечто новое. И, готов поспорить, тебя покорил главный герой.
– Почему?
– Οн понравился даже мне, и я ещё не забыл о нашей общей любви к Чайльд-Гарольду и Конраду*.
(*прим.: герои поэм лорда Байрона: Чайльд-Гарольд – «Паломничества Чайльд-Гарольда», Конрад – «Корсара»)
– Да, – помедлив, сказала я. – Мне понравился мистер Рочестер.
– А что ты думаешь о Джейн?
Я помолчала, глядя на раскидистую крону вяза, нижними ветками почти достающую до земли; в золотых лучах вечернего солнца его весенняя листва казалось выточенной из хризолита.
Мне самой непросто было определиться с ответом на этот вопрос.
– Она… сильная личность, – прoмолвила я наконец. – С одной стороны, она восхитила меня. Она часто высказывала мысли и идеалы, близкие мне. Но в одном я не согласна с ней.