— Подождем еще денек, вдруг его все-таки поймают, — предложил Камио. — А потом я все равно пойду на промысел. Мне уже надоело торчать в норе безвылазно. Сегодня нам с Миц не повезло, спору нет. Но раз так, надо приноравливаться к опасности, быть еще осмотрительнее. Невозможно сидеть здесь до скончания дней своих и дрожать.
— Неужели сегодняшний случай ничему не научил тебя? — спросила О-ха. — Вы с Миц оба едва не погибли.
— Понятно, научил. Я же сказал, теперь буду осмотрительнее. Я точно знаю теперь — разгуливать по улицам в открытую нам нельзя. И спасаться бегством тоже не стоит. Нам, лисам, лучше полагаться не на быстроту, а на ловкость. Не мчаться во весь опор, а вспрыгивать на крыши, подползать под изгороди. Уж больше я об этом не забуду.
— И правильно сделаешь, — кивнула головой О-ха. — Я тоже думаю, мы не можем всю жизнь провести на свалке.
Миц промолчала.
Тем же вечером, позднее, лисичке довелось испытать нечто необычайное — лишь благодаря рассказам матери она поняла, что это было. К машине их приблизилась лиса, не входя внутрь, она остановилась у входа и застыла там словно в ожидании. О-ха и Камио в это время спали. Первым побуждением Миц было разбудить мать, но секунду спустя лисичка раздумала. Если О-ха увидит вестника несчастья, она, невзирая на опасности, последует за лисьим духом. Миц догадалась, что брат ее погиб и что лиса с сияющим белым нимбом вокруг головы явилась, чтобы отвести их к его телу. Лисичка догадывалась также и о том, что мать непременно пожелает в последний раз взглянуть на своего детеныша и совершить над ним прощальные обряды. Но это может стоить жизни самой О-ха.
Пес-убийца по-прежнему разгуливал по городу. Добыча пропитания была связана с невероятным риском, и Миц, останься она без родителей, непременно погибла бы с голоду. Юная лисичка полагала, что в нынешние тяжелые времена такой роскошью, как достойные проводы мертвых, можно поступиться. Уж верно, брат, отправляясь туда, где его ждет мир и покой, простит их.
Миц вовсе не хотелось осиротеть. Если она лишится родителей, то останется на белом свете совсем одна, — теперь, когда бесплотное создание принесло горестную весть, Миц знала это точно.
Лисий дух подождал несколько минут и начал расплываться в воздухе, таять, словно дым костра в ясный день. Вскоре от него осталось лишь туманное облачко. Прежде чем проснулись Камио и О-ха, исчезло и оно.
Миц уснула. Ей снилось детство, далекое и невозвратное. Снились братья... В ту пору они частенько вздорили, а теперь...
Лисичка проснулась внезапно. Инстинкт подсказал ей, что сквозь сон она слышит какой-то звук, совсем рядом, на свалке. Миц навострила уши. На чутье она не полагалась — ветер, блуждая по узким проходам среди ржавого железа, терял большую часть запахов. Миц замерла в ожидании. Сердце ее трепетало. В полумраке она различила глаза матери. Они были полны тревоги. Отец приподнялся, замер, склонив голову набок, и втянул носом воздух, пытаясь удостовериться в том, что...
— Это он? — выдохнула Миц. — Это Сейбр, да?
Родители не проронили ни звука, лишь О-ха предостерегающе прищурилась. Миц поняла — мать приказывает ей молчать, и затихла, испуганно облизывая губы. Неужели враг добрался до них? Они даже не знают, с какой стороны ждать нападения. Отвратительная собака может вырасти словно из-под земли, лязгая смертоносными челюстями, сверкая злобными глазами. Как в тот день, когда они с А-саком сунулись в усадьбу и Сейбр, откуда ни возьмись, налетел на них. Неужели спасения нет?
Миц приподнялась, выискивая, где бы спрятаться, но О-ха бросила на нее сердитый взгляд, приказывая не шевелиться.
Лисичка вновь опустила голову на лапы.
И вдруг она почуяла знакомый запах. Он долетел из главного прохода, ведущего к их машине. Послышалось легкое царапание когтей по металлу — кто-то осторожно перебирался через груды хлама. Лисичка втянула воздух глубже. Догадались ли родители, чей это запах?
Миц взглянула на мать. Сияющий взор О-ха говорил яснее слов.
Камио бросился к лазу.
Часть шестая
ВРЕМЯ РАЗЛУКИ
ГЛАВА 29
Внутри багажника было совершенно темно. Хотя А-кам лежал на чем-то мягком, его подбрасывало при каждом толчке, и обрубок хвоста мучительно болел. Из раны по-прежнему хлестала кровь. Угораздило же его попасть в переделку, с отчаянием думал лисенок. Оказался в плену у людей, один-одинешенек, раненый, истекающий кровью. Совсем недавно мир казался А-каму приветливым, уютным и доброжелательным, и вдруг за несколько минут жизнь повернулась к нему мрачной стороной. Было от чего пасть духом. И все же легко он не сдастся, пообещал себе лисенок. Камио всегда говорил: лис должен сражаться, пока у него останется хоть капля сил. Да, его отец никогда не пасовал перед опасностью, а что касается О-ха, то у нее хватит мужества на дюжину лис. А-кам не посрамит родителей, не станет жалобно скулить да сетовать на судьбу. Он еще поборется.