Клеон проснулся, будто толкнуло что-то в сердце. Открыл глаза. Полная луна висела прямо над головой. Висела над волшебным островом, над пиками гор, над кронами растущих на склонах деревьев, над селеньем в два десятка хижин. Над гамаком, в котором он спал. Луна будто разглядывала Клеона огромным желтым глазом. Будто пыталась сказать ему что-то.
Луна и звезды, собранные в причудливые узоры. Он часто смотрел на них прежде. В иной жизни. До того, как пришел в Гар-нха-ари две недели назад. До того, как очнулся на берегу, ничего не помнящий, кроме собственного имени.
Ничего? Да вон та серебристая россыпь — созвездье Пегаса. А там протянула свои лучи Звезда Императора. Еще выше — Дракон и Единорог. Он знает их все. Старый учитель заставлял вызубрить название каждой звездочки. Нужно только вспомнить… Где это было? Высокая башня, поднимающаяся над городом с гордым именем Райнор. Его привели туда еще ребенком. В башне прошли его отрочество и юность. В башне он встретил… Таниту.
Танита! Яркие голубые глаза на улыбающемся личике, обрамленном золотыми прядями. Будто васильки зацвели посреди поля спелой пшеницы. Танита — имя и образ. Самое дорогое, что было в его жизни. Что было самой его жизнью!
Теперь Клеон знал, из-за чего проснулся посреди ночи. Танита звала. Голос, полный тоски и отчаяния, достиг не ушей его — сердца. Прорвал пелену беспамятства. Он должен — обязан! — вспомнить прошлую жизнь. Понять, кто или что разлучило их.
Он не заснул до утра. Мучительно выковыривал из вязкой черной тины осколки воспоминаний. Но ночь закончилась. Поблекший диск луны опустился за нависающие над морем утесы. Серое марево рассвета начало подниматься на востоке. Наползать на остров.
— Клеон! Хватит спать, лежебока. Нгир вынырнула из мглы, засмеялась. И, ухватившись за край гамака, неожиданно дернула вниз. V — Ну-ка вставай! Мужчины уже пошли к лодкам. На рассвете самая лучшая рыбалка. Я не хочу, чтобы мой будущий муж прослыл лентяем.
Девушка опять засмеялась. Добродушное личико ее было так не похоже на выплывший из памяти образ. Оно было ближе и понятней. Никакие зловещие тайны не омрачали жизнь Нгир и ее сородичей. Островной народ жил сегодняшним днем. Все, что было вчера, прошло. Ночь нужна, чтобы спать, а не предаваться пустым воспоминаниям.
Клеон тоже улыбнулся в ответ. Ловко соскочил на землю. Прежде чем Нгир спохватилась, попробовала увернуться, проскользнул под гамаком. Подхватил ее на руки.
— Это кого ты назвала лентяем и лежебокой, а? Брошу тебя сейчас в море, будешь знать.
Девушка взвизгнула. Не испуганно — радостно. — Не боюсь!
Тут же обвила рукой шею, прижалась щечкой к щеке…
Должно быть, Танита значила для него очень многое в прежней жизни. Но в этой была только именем. Звуком, одним из многих.
Глава 7 Рембрандт
Что подарить Дарине на день рождения, Рэм и Дали так и не придумали. Потому просто купили по дороге торт, фрукты и огромный букет роз. Ведь главный подарок — собственный мир — именинница уже получила.
..Дверь им не открыли. Минут пять гости беспрерывно трезвонили, затем вслушивались, стараясь уловить хоть какой-то звук внутри квартиры. Ноль. Абсолютная тишина и неопределенность. И на телефон Дарина не отвечала. Ни на домашний, ни на мобильный. Хуже всего, что середина буднего дня стояла. «Спальный» район, весь народ на работе, ни одного соседа не найдешь.
В конце концов они сдались. Развернулись, пошли вниз. В самых дверях подъезда столкнулись с мамой девушки.
Рэм сразу же понял, что произошло. По неверной походке женщины, по опустившимся плечам, красным от слез глазам. По черной косыночке на голове. И Дали поняла. Но верить в это не хотелось.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте… — Женщина помолчала. Ждала, что спросят? А они не решались, тоже ждали. — Нет больше моей Данички. Отмучилась.
Рембрандт почувствовал, как опустело внутри. Вот и все. Вот и закончилось. Было и нет больше. Ни Ларины, ни ее мира.
Женщина неожиданно взяла его ладонь, пожала тихонько.
— Спасибо вам.
Рэм растерялся.
— За что?
— За игру. Я сначала не понимала, сердилась. Даже прогнать вас хотела, уж простите. Думала, глупости это. А вы помогли Даничке. По-настоящему помогли, правда. Лейкоз ведь болезнь страшная. Особенно в последние дни, когда лекарства уже не помогают. А Даня тихо умерла, спокойно. Будто заснула. Утром еще поиграть захотела, пока я пирог праздничный ставила. С кровати она уже два дня подняться не могла. Так что я ей шлем надела, перчатки. Потом вожусь на кухне и слышу — тишина в ее спальне. Она ведь, когда играет, смеется всегда, разговаривает. А сегодня — тишина. Захожу…