В мягких креслах разместились самые важные лица Тарсуса. Столичные вельможи, государственные сановники, их жены, пришедшие не столько поглазеть на судилище, сколько пощеголять друг перед другом нарядами и драгоценностями. Позади них, в амфитеатре и на галерке, собралась публика попроще. Худородные провинциальные дворянчики, волей случая оказавшиеся в стольном граде, купцы, хозяева ремесленных мастерских и мануфактур. Вели себя все непривычно тихо и скромно. Еще бы! Напротив, в ложе, сидел почтивший своим присутствием судилище Император. Его черный камзол контрастно выделялся на фоне разноцветных нарядов придворных дам, сгрудившихся вокруг.
Солдаты, вельможи, Император — все они были наблюдатели процесса. А участники собрались на подиуме. Ученый совет, восседавший за длинным красным столом, Главный обвинитель в мантии цвета индиго и черной квадратной шапочке с белым меховым бубоном. И обвиняемый, в штопаной полотняной рубахе, свисающих бахромой штанах, стоптанных башмаках. Наблюдателям сразу видно, на чьей стороне правда и сила… Ничего им пока не видно!
— Так ты продолжаешь настаивать, что наш мир создан неким высшим существом? Что научные трактаты, составленные лучшими умами человечества на протяжении сотен поколений, — не более чем досужее фантазирование? Что Истина известна лишь тебе, малограмотному матросу, не способному и одно предложение написать без ошибок?
— Истина доступна любому, кто ее не боится. Кто доверяет своему разуму больше, чем изъеденным червями манускриптам.
Тихий гул пробежал по залу. Профессор недовольно нахмурился.
— Ты еще и наглец вдобавок. Тупой, невежественный наглец. Как можно упорствовать после диспутов, в которых ученейшие мужи Академии неоспоримо доказали тебе все действующие законы Природы? Объяснили все наблюдаемые явления? За исключением тех, разумеется, которые ты сам выдумал. Как убедить тебя, если ты глух к логике?
— Как могут сто ученых убедить селянина, что не существует никакой курицы, несущей яйца? Если они видят эти яйца только в качестве омлета на своих золотых тарелках и в их трактатах написано, что омлет этот готовится кухаркой на кухне посредством сковороды, очага и огня?
Теперь гул в зале стал громче. Кажется, на галерке он перемежался сдержанными смешками. А из лоджии донесся звонкий голосок
— А он забавный. Из него мог бы получиться придворный шут.
Феокл поднял голову. Молоденькая девушка в белом кружевном платье, примостившаяся в ногах Императора, смотрела на него благосклонно. То ли родственница, то ли любовница правителя. Встретившись с подсудимым взглядом, улыбнулась, жеманно прикрыв губки веером.
— В самом деле, шут, — процедил сквозь зубы тоже услышавший реплику обвинитель. — Так ты, значит, видел «курицу», снесшую наш мир?
— Да, я видел Бога. Я говорил вам об этом. Теперь повторю при всех.
— И где же ты его видел, если не секрет? — вкрадчиво поинтересовался профессор. — Он живет в золотом дворце на вершине высочайшей горы? Либо ты заметил его изумрудный остров во время своих морских путешествий? Где нам искать твоего бога?
Историю «встречи» подсудимого с «богом» он знал прекрасно. На допросах к этому возвращались многократно, надеясь уличить Феокла в противоречиях. Так что сейчас вопрос предназначался для зрителей. Собственный сарказм казался обвинителю верхом остроумия. Однако мошенник только улыбнулся и терпеливо принялся в который раз повторять:
— Бога не нужно искать. Он сам найдет вас, если
понадобится. Найдет всегда и везде, скрыться от его глаз невозможно. Я встретил его ночью. На дороге близ Пиринских гор.
— Создатель мира слоняется, подобно бродяге? Как он выглядел? Уверен, тоже как бродяга. Твои выдумки глупы и смешны!
— А мне он нравится, — перебила обвинителя девушка в белом, — Ваше величество, давайте возьмем его к себе шутом. Он умеет забавлять.
— Он слишком умен для шута, дорогая, — нежно коснулся пальцами ее ушка Император.
Профессор, подобострастно ждавший окончания короткого спора в ложе, негодующе вскинул руки.