Он с тоской вспомнил родной Геннет. Светлые березовые рощи на склонах холмов, широкие пойменные луга, ухоженные поля с копошащимися там и сям (Землепашцами. Фамильный замок, гордо стоящий над высоким обрывом, наблюдающий за своими владениями сквозь бойницы шести башен и витражи каминного зала.
В голове промелькнула нехорошая мысль: кузен Ленго обрадуется нежданному наследству. Поспешит оформить опекунство над племянницами. О, несомненно, он должным образом будет заботиться о воспитании девочек и приданым их обеспечит, когда подрастут. Вдову тоже не обидит. Они ведь не могут претендовать на фамильный герб, замок, земли. Они ему не соперницы. А наследников по мужской линии пропавший без вести двоюродный брат не оставил.
Вот что наверняка не сделает Ленго, так это пальцем не пошевелит ради поисков Шарана. С другой стороны, где искать? Все уже привыкли к чудачествам герцогов Геннетских. Третье поколение играет в эту опасную игру: исчезать на несколько недель, а то и месяцев. Не предупреждая, не объясняя ничего своим домашним.
Так это выглядело со стороны. Для тех, кто не знал правды. Не знал и не должен был знать. Вовсе не глупые чудачества томящихся от безделья вельмож были причиной таких поступков. Это была священная обязанность, принятая герцогами Геннетскими. Первым был дед Шарана. Он не успел закончить, передал миссию отцу. Отец — Шарану.
Они искали Лунного Зверя. Искали, чтобы покончить с изменчивостью своего мира, делающей его зыбким, неверным, похожим на предрассветный туман. Шаран знал, что дед его однажды погиб, защищая родовой замок, осажденный имперской армией, а еще раз был подло отравлен во время празднества в Тарсусе. Что отец замерз насмерть, брошенный раненым после битвы за перевалы Медира, и был захвачен в плен в той же битве, продан в рабство и умер от жажды в сухих хоканских степях. Что сам он долгие годы томился в подземельях Тарсуского монастыря, обвиненный в мракобесии, в отказе принять веру в Единого Всемогущего Бога. Он знал еще много страшного, происходившего с его семьей. Нет, он не помнил всего этого. В сегодняшней реальности, в лето сорок шестое по новому, недавно введенному Синодом исчислению, Ген-нет был провинцией Годвара, богатым, процветающим герцогством. Священной инквизиции еще не существовало, а хоканские варвары страшились и близко подойти к прикрывающим перевалы крепостям. Шаран ЗНАЛ. И понимал: завтра реальность вновь может вывернуться. Нужно не допустить этого. Прекратить раз и навсегда. Как — не знал. Но это от него и не требовалось. Он должен был лишь найти Лунного Зверя.
..Жеребец нервно дернул головой, услышав хруст веток справа. Шаран тоже обернулся на звук Кто это может быть? Для медведя поступь слишком мягкая. Волк-одиночка, не решающийся напасть, только следящий голодным взглядом? Рысь, подкрадывающаяся, готовящаяся выиграть схватку внезапным прыжком?
Он уже готов был пришпорить коня, убраться от греха подальше, когда ветви орешника медленно раздвинулись. Выпустили на обочину дороги двоих. Парни в кожаных куртках и домотканых штанах, у каждого — лук за плечом, колчан со стрелами, длинный нож Лица молодые, едва подернутые курчавыми бороденками. К поясу одного приторочена пара беличьих шкурок. У другого — свежезабитый заяц, кровь еще не запеклась, поблескивает на серой шкурке. Местные охотники? Или кое-кто похуже рыси и волка? Разбойничья застава?
Шаран положил ладонь на рукоять меча. Но пришпоривать лошадь не стал.
— Доброй охоты, ребята.
— Спасибо. И тебе доброго пути. — Ребята разглядывали его настороженно. Пожалуй, даже с подозрением. — Далеко едешь?
Рассказывать о цели путешествия каждому встречному Шаран не собирался. Но кое о чем расспросить охотников стоило. Не отвечая на вопрос, поинтересовался:
— Постоялый двор направо? Не перепутал я?
— Нет, все верно.
— Ну и славно. Прощайте. Бог вам в помощь.
Задерживать его не пытались. Значит, просто охотники. Шаран довольно улыбнулся. Парни даже не заподозрили, что он был в шаге от того, чтобы заблудиться, что совершенно не знает здешних мест. Так, случайный встречный. Перебросились приветствиями и разошлись.
Лишь одолев полсотни ярдов, он сообразил, что упоминать Господа, пожалуй, и не следовало. Местные жители отнюдь не были его ревностными почитателями. По коже прошла противная дрожь мгновенного страха. Скрытая под камзолом кольчуга прикроет спину от пущенной вслед чужаку стрелы. Но лишиться лошади посреди леса, на ночь глядя… Не такая же верная смерть?