Нет… это не сработает. Элеонора получила эмоциональный момент в нужном направлении. Из затеи увидеться с ней не выйдет ничего хорошего. Но оставалась и другая возможность.
Пендрейк надел шляпу и вышел во мрак. В баре на углу он направился прямо к телефонной будке.
— Миссис Пендрейк дома? — спросил он, когда ему ответили.
— Да, сэр! — произнес незнакомый глубокий женский голос — очевидно, в этом громадном доме появился по крайней мере один новый человек. — Одну секунду, сэр.
Через несколько секунд в трубке раздалось глубокое контральто Элеоноры.
— Говорит миссис Пендрейк.
— Элеонора, это Джим.
— Да? — Пендрейк слабо улыбнулся на едва заметное изменение голоса, приобретшего защитную тональность.
— Мне бы хотелось вернуться, Элеонора, — тихо сказал он.
Последовала тишина, а потом…
Щелк!
Снова оказавшись на улице в темноте ночи, Пендрейк посмотрел на усеянное звездами небо. Темное, темно-голубое. Вся Вселенная восточного полушария оказалась в тенетах ночи. Кресцентвилль разделял со всем восточным побережьем теневую сторону огромной великой матери-планеты. Он подумал: «Возможно, это была ошибка, но теперь она знает». Вероятно, мысли о нем постепенно стали покидать ее, пока вообще не исчезли, но теперь они снова будут будоражить ее мозг.
Он зашагал по аллее обратно к своему коттеджу. Оказавшись во дворе, он сдержал охватившее его побуждение взобраться на дерево, с которого можно было увидеть огромный белый дом. Пендрейк растянулся на холодной траве лужайки за домом, поглядел на гараж и в замешательстве подумал: «Этот двигатель вращает все, что попадет в его силовое поле. Если что-либо оказывает ему сопротивление, то оно уничтожается с легкостью и беспредельной мощью. Двигатель, в который можно втолкнуть ось, но из которого ее нельзя вытолкнуть. Что означает, что винт самолета нужно просто насадить на стержень, сплавленный из упорядоченных металлов, то есть располагающихся в соответствии с их атомным весом и плотностью».
Кто-то постучал в парадную дверь коттеджа. Пендрейк вскочил на ноги, мгновенно охваченный тревогой. Но это оказался паренек-рассыльный, принесший телеграмму:
«МОДЕЛЬ ПУМА С КАБИНОЙ ЗАВТРА БУДЕТ ДОСТАВЛЕНА В АЭРОПОРТ ДОРМАНТАУН ТЧК В СООТВЕТСТВИИ С ТРЕБОВАНИЯМИ УСТАНОВЛЕНЫ СПЕЦИАЛЬНЫЕ КРЕПЛЕНИЯ ДВИГАТЕЛЯ И ОРГАНЫ УПРАВЛЕНИЯ ТЧК КОНСТРУКЦИЯ СОБРАНА С ПРИМЕНЕНИЕМ МАГНИЕВЫХ СПЛАВОВ И АЭРОГЕЛЬНОГО ПЛАСТИКА ТЧК
АТЛАНТИЧЕСКАЯ КОРПОРАЦИЯ ЛЕТАТЕЛЬНЫХ АППАРАТОВ».
На следующий день Пендрейк в аэропорту встречал посылку. Он арендовал ангар в дальнем углу летного поля, в котором сопровождавшие большой трейлер рабочие сгрузили самолет. Когда рабочие ушли, он запер и закрыл на засовы все двери. На рассвете следующего дня Пендрейк привез двигатель и приступил к выполнению самой трудной задачи — установлению двигателя при помощи оборудования, которое он приобрел специально для подобной цели. На это для человека с одной рукой ушло много времени, но он был настойчив и добился всего задуманного. Ночь он переспал в ангаре, а утром проснулся, когда пола ангара коснулись первые лучи солнца. Он привез с собой все необходимое для завтрака и, быстро вскипятив кофе, на скорую руку перекусил. Потом открыл двери и выкатил самолет наружу.
Сначала он сделал простой пробный полет, не поднимаясь выше пяти тысяч футов, скорость при этом ни разу не превышала 175 миль в час. Немного беспокоило отсутствие привычного рева двигателя, поэтому он с тревогой в сердце шел на посадку, спрашивая себя, не заметит ли еще кто-нибудь это. Он понимал, что даже если в этот раз этого не заметят, то рано или поздно это случится обязательно. Как и то, что с каждым днем, каждым часом (если он будет цепляться за эту призрачную надежду) его душевное беспокойство будет все более и более ухудшаться. Ведь кто-то владеет этим двигателем. И этот владелец захочет, чтобы он вернулся к нему. Он должен решить раз и навсегда, объявлять о своей находке или нет. Пока у него есть время на раздумья и принятие решения.
Пендрейк с хмурым видом наблюдал за приближением вдоль границы света и тени четверых мужчин. Двое тащили большой ящик с инструментами, еще один тянул небольшую тележку с какими-то материалами. Группа остановилась в пятидесяти футах от самолета Пендрейка. Потом один из них пошел вперед, сунув руку в карман. Он постучал в дверь кабины.
— Можно вас спросить?! — проорал он.
Пендрейк колебался, мысленно ругаясь. Его уверили, что никто другой не арендует в этой части летного поля ангаров, что эллинги поблизости пустуют и нескоро будут использоваться. В раздражении он привел в действие рычаг, открывавший дверь.