***
Берия после недавнего "знамения" воспрял духом и даже обрел библейскую кротость. Он стал щедрым, отказался от половины своих гонораров в пользу нашего общего сионистского друга. Я тоже, хотя и с трудом, изъял из семейного бюджета часть уже оприходованных средств. Завернув пожертвования в черновик отчета об оперативной обстановке, на восьмой день от начала кампании мы с Берией отправились в гости к Боре. Сидя в служебном "Саабе", заговорщики в последний раз отрепетировали роли и через полчаса уже звонили своей ни в чем не повинной жертве.
Вы, наверное, думаете, что коварные чекисты разыграли спектакль как по нотам. Ничего подобного. Премьера не состоялась. Первые слова, которые произнес мой друг Берия, стоя перед открывающейся дверью были: "Батюшка, благослови!!!"
Я сразу же забыл роль и даже открыл рот, чтобы спросить в какой квартире живут Рабиновичи. Но вышедший из двери мужик с окладистой бородой быстро осенил Луноликого крестным знамением, тюкнул перстом в его сложенные лодочкой ладони и, дожёвывая салат, густым басом произнес: "Сын мой, не обессудь, я примкнул к истинной вере!" С этими словами он, повернувшись в дверях, закрыл их, обнажив на макушке вышитую ермолку.
"Кровавая гэбня" стояла перед закрытыми дверями с видом делегатов XX-го Съезда КПСС, слушавших доклад о культе личности Сталина.
Отойдя от культурологического шока, Берия начал путано объяснять, что открывший ему дверь отец Арсений три года назад крестил его великовозрастного сына, дабы уберечь чадо от пагубного влияния улицы и низменных страстей его сотоварищей. Мы снова посмотрели на номер квартиры. Все верно, здесь живет программист Борька. Ничего не оставалось делать, как позвонить снова. Дверь открыла Фаина, весело помахивая налитыми молоком грудями. За ее спиной стоял мрачный Борис в твердой уверенности, что еще минута, и бывшие собутыльники защелкнут на его руках браслеты.
-- Можно войти? -- заискивающе пропел Берия.
-- Мммм... -- тревожно ответил Борис, оттесняя супругу в прихожую.
-- Так... может, не в добрый час, и нам уйти? -- дипломатично спросил я.
-- Брит-мила у нас... -- промолвил программист-репатриант с видом агента, раскрывающего государственную тайну.
-- Понятно, Боренька, -- оживился Берия, -- "Сладострастная отра-а-ава, золотая бричмула..." -- мерзким фальцетом запел мой друг известный шлягер супругов Никитиных.
На его голос вновь вынырнула Фаина.
-- Боренька, что ты держишь гостей у двери, приглашай скорей! За столом уже ждут.
-- Но как же... они...
-- Да так, Боренька, твои друзья -- вылитые ашкенази из-под Ганновера. Помнишь, года два назад к нам приезжал Яша, ну тот, что тебе деньги не вернул. А этот, -- и она перевела взгляд на Берию, -- похож на твоего двоюродного брата Эмиля, кстати, спроси у гостей -- они не помогут нам найти того хулигана, кто нашу мезузу с дверей свинтил?!
Борька зло цыкнул на благодушную супругу и, оглядываясь по сторонам, провел нас на кухню, где мы ему и вручили деньги на "обратный" билет. На кухню периодически залетали разгоряченные гости и с веселым "Шалом!" возвращались к столу. Мне, привычному к афганскому "Сало?м", не составляло труда отвечать на их приветствия, заставляя своего друга морщиться и кривить губы.
Берию все терзал вопрос -- как этот православный батюшка, что крестил его сына, затесался в борькину компанию. Чуть позже все встало на свои места. Отец Арсений, пробовал себе в Исламе, три года продвигаясь по иерархии служителей Аллаха, потом переметнулся в Православие, когда распоясавшиеся "гэбэшники" якобы расправились с его другом -- отцом Менем. Долгими вечерами в своем приходе Арсений постигал мудрость Каббалы, после чего решил вернуться к вере предков, став профессиональным мохелем. Еще он писал веселые рассказы, которые с удовольствием публиковала бульварная пресса и занимался оккультизмом, выставляя за деньги обереги вокруг средневековых замков рублевских обитателей.
Получив нашу рекомендацию немедленно покинуть Россию, Борька лишь саркастически усмехнулся, заметив, что билет у него уже давно в кармане. Оттаяв от первых минут неловкости, он, словно в добрые советские годы, облил грязью власть, обозвал нас опричниками и пообещал больше никогда не возвращаться в эту неблагодарную Россию. Мы были в восторге! План сработал, оставалось только сожалеть о том что наши деньги перекочевали в его карман, и вместо "Форда" Берии придется покупать отечественную "Девятку".
Так и не отведав национальной кухни, гости спешно покинули радушных хозяев. Сашка, стоило ему выйти за порог, грязно выругался и на глазах снова превратился в злостного антисемита. Он смачно плюнул на пол у закрытой двери и трижды перекрестился. Я, затирая носком ботинка вещественное проявление шовинизма, приказал ему "заткнуть пасть", после чего мы молча спустились к машине.
***
Как и во всяком демократическом государстве, его руководители о наиболее значимых событиях своей страны узнают последними. В нашем случае Президент Ельцин был поставлен в известность об интернет-провокации в самый последний момент. Поговаривают, сообщил его будущий зять и бывшее золотое перо "Комсомольской правды", Валентин Юмашев. Царь взревел! Переговоры его дочери с его же кошельком Березовским, распечатанные на сайте "Когтя", привели его в бешенство. "Это же закрытая правительственная связь!" -- неиствовал Борис, пиная мебель в своем кабинете. Участь главного связиста была решена. Пошли тектонические изменения и в Конторе, где "пятая колонна" была нейтрализована и переведена на другой участок работы. Почти целую неделю никто не требовал у меня выйти из Интернета, не цедил сквозь зубы обидные слова. Более того, вездесущая конторская челядь, прознав о новом раскладе сил, принялась названивать мне по телефону, пророчествуя невиданный взлет.
Берия тоже стал наливаться вальяжностью. Несколько раз в рабочее время имел наглость обратиться ко мне на "Ты", даже распустил слухи, будто "ГэЭн" берет его с собой на генеральскую должность. Веселье длилось недолго. При стареющем царе дули иные ветры. Верность и преданность почитались выше долга и возводились в абсолют. После небольшой передышки убрали и спасённого нами Директора. Я остался без всяких тылов. А вскоре мне сообщили, что не видят меня на моей должности. Ничего не оставалось, как собрать вещички и по примеру Меньшикова податься в глухую ссылку в Совет Безопасности.
С Борей я недавно связывался по электронной почте. У него все хорошо. Фаина ждет шестого. Мне лишь оставалось горестно подумать, что Россия потеряла такого феноменального производителя, и это при нашей-то демографии!
Как и многие, не вписавшиеся в поворот двухтысячного года, после двадцати пяти лет небезупречной службы я резво покатился вниз, пока не остановился у самого основания своей карьеры, с авторучкой вместо оружия и многочисленными друзьями вместо подчиненных. Это ли не "хэппи энд"!