– Не беспокойтесь, Ваше высочество, ничего с ними не случится, – произнёс вдруг Александр, крепче зажав мою руку между своим локтём и боком. – Немного свободы им не повредит.
– Какой свободы, Ваше высочество?
Один из кавалеров особенно настойчиво навязывал своё внимание Винсии, миниатюрной, худенькой, с прелестным личиком лесной феи. Девушка жалась к более рослой Зайре, отворачивалась от нахального молодого человека, стараясь не смотреть на него.
– Афаллийской свободы. Раз уж они приехали в нашу страну, то пусть учатся жить по нашим правилам.
– Ваши правила дозволяют мужчине проявлять неуважение к женщине и, тем паче, юной невинной девушке? – я дёрнула рукой, намекая недвусмысленно, что желаю на том окончить прогулку.
– А, вы об этом? – принц бросил быстрый взгляд через плечо, не торопясь меня отпускать. – Но ничего же страшного не происходит. Уильям всего-навсего хочет поближе узнать вашу даму. Она ему нравится с того дня, как первый раз появилась без этих ваших покрывал за обедом. Как, кстати, её зовут?
К девушкам подошла Эллина, сказала что-то негромко кавалерам, улыбнулась, демонстрируя удлинённые клыки в верхнем ряду зубов, и все трое неохотно оставили моих компаньонок в покое.
Во имя Серебряной, чего ещё я не знаю об этом дворе?!
– Ваше высочество, благодарю за чудесную прогулку, но морозы вашей страны ещё несколько непривычны для меня, – если Александр не понимает – или не желает понимать – намёков, то придётся пояснить. – Я хотела бы вернуться во дворец.
– Вам просто надо подвигаться, и вы тотчас согреетесь, – с непонятной усмешкой предложил принц.
– Я предпочла бы погреться у огня в своих покоях.
– И пропустить такой погожий денёк?
Я вновь дёрнула рукой, пытаясь высвободиться, но Александр лишь всё сильнее зажимал её, а я не решалась начать вырываться открыто. Мы продолжали медленно идти по расчищенной дороге, вокруг с криками и визгом, словно ватага детей, бегала свита наследника, играя в догонялки или бросая друг в друга снежки.
– Знаете, принцесса, я любил брата. Даже боготворил. Он был… идеален практически, – неожиданная смена темы заставила меня прекратить попытки вырваться. Александр говорил негромко, задумчиво, будто сам с собой. – Старший сын, наследник, принц. Лучший, первый во всём, надежда семьи, трона и страны. Наверное, Георг и впрямь стал бы хорошим королём. И я не завидовал. Потому что знаю, какое это бремя – корона. Меня любили просто за то, что я есть, отрада глаз матушки, любимец всех женщин, состоявших при детской. Со временем я бы занял место рядом с братом, стал советником или лорд-канцлером, сам избрал себе супругу. Но наш добрый, идеальный, пресветлый Георг внезапно совершил самую великую подлость в мире – взял и умер. Вам известно, как погиб мой брат?
Я качнула отрицательно головой. Даже если и знала бы, то сейчас не смогла бы вспомнить и под угрозой собственной жизни. Отчего-то охватил страх, зябкий, липкий, хотя я не понимала его причин.
– В Афаллии стараются лишний раз не говорить и не вспоминать о том страшном дне. Во время частного визита в Приморскую цитадель братец пошёл поплавать и утонул. Вот так глупо, нелепо и совершенно не по-королевски. Его долго искали и, в конце концов, нашли выброшенное на берег изувеченное тело, с некоторым трудом опознанное как наш идеальный наследник, вернее, то, что осталось от золотого идеала. Останки эти и были торжественно похоронены в королевской усыпальнице нашего дома. Вместе с надеждами и мечтами всей Афаллии.
– Мне… мне очень жаль, – пробормотала я жалко, неубедительно.