– Щенок, – с неожиданной злостью процедил Мартен, положил мою руку на свою и потянул за собой, вынуждая отвернуться от страстно целующейся пары.
Из придворных на аллее осталась только Эллина, свита же наследника разбежалась по сугробам, резвящаяся детвора, да и только.
Мартен повёл меня в обратную сторону, мои дамы и Эллина последовали за нами. Я заметила в глазах лисицы неодобрение поведения принца и интерес цепкий, проницательный, направленный на нас с Мартеном.
– Он ещё молод, – возразила я негромко.
– Я и говорю, щенок, – ответил мужчина уже спокойнее. – При других обстоятельствах и будь он тоже оборотнем, я имел бы полное право бросить ему вызов и как следует потрепать в ближайшем сугробе.
– Даже думать об этом не смей, – с ума сошёл, говорить вслух о возможном вызове наследнику престола? В иных странах подобные речи приравниваются к государственной измене! – Лучше скажи, где ты пропадал эти дни? Я думала, что-то случилось… что-то страшное и ты…
– Всё в порядке. Я ездил в родовое поместье, надо было уладить кое-какие срочные дела.
– Что-то серьёзное?
– Нет, не волнуйся. Обычные дела.
– Мартен, – я шепчу едва слышно, надеялась, что Эллина нас не услышит, – ты… ты придёшь ко мне сегодня?
– Ты приглашаешь? – Мартен улыбнулся лукаво, и я вспыхнула.
– Я вовсе не о том… о чём ты подумал. Я лишь хочу тебя увидеть без свидетелей, чтобы никто не наблюдал, не следил за каждым нашим движением, не прислушивался к каждому нашему слову, – хочу увидеть его, обнять, поцеловать и не думать о чужих глазах и ушах. Знаю, это ужасно, неприлично и недостойно принцессы – зазывать в свою опочивальню мужчину, понимая прекрасно, что на одном поцелуе мы можем и не остановиться, но, кажется, я умру, если не побуду с ним наедине хотя бы пять минут.
– Звучит соблазнительно, но, увы, сегодня я не смогу – вечером у меня назначена встреча.
– Встреча? С кем?
– С одним человеком.
Сердце сжалось снова, но на сей раз не от холодного страха – от болезненного укола, от едкой горечи, от мысли, что у Мартена может быть другая.
Кто она? Давняя возлюбленная, как Изабелла для Александра? Сговорённая его родителями невеста? Любовница? Или всего лишь случайная пассия на одну ночь?
– Это… – во рту пересохло, колючий воздух обжигал лёгкие, – это… женщина?
– Мужчина, – Мартен посмотрел на меня удивлённо и вдруг вновь улыбнулся. – Ревнуешь?
– Нет! – я осеклась, сообразив, что говорю слишком громко. – Нельзя ревновать того, кого едва знаешь, – добавила тише.
– Ты меня знаешь.
– Нет.
– Знаешь, Лайали, – повторил Мартен уверенно. – Если бы не знала, то в первый день не смотрела бы на меня так, словно мы давно знакомы. Закричала бы, когда я застал тебя в ванне. Сожгла бы записку, расспросила бы Эллину о тайном входе в твою спальню и спала бы в компании всех своих дам сразу. Правда, не представляю, куда бы ты их, бедняжек, всех уложила. Ты не удивляешься тому, кто я, ты даже ни разу об этом не спросила.
– Леди Линди предупредила, что при дворе есть двуликие. И ты не думаешь, что я могла всё разузнать у неё?
– Тогда ты была бы лучше осведомлена.
– О чём?
– Обо всём. Обо мне. Род Ориони переживает не лучшие времена, приходится экономить, влезать в новые долги, не оплатив при том старых, и продавать даже те крохи земли и имущества, что удалось сохранить после охоты на колдунов, – в голосе мужчины лёгкая грусть, привычное сожаление о минувшем, непоправимом. – Прайд, к которому принадлежала моя мать, давно покинул эти места, а моего деда по отцовской линии во времена охоты преследовали по подозрению в некромантии и запрещённых алхимических экспериментах. Тень тех лет до сих пор лежит пятном на нашей семье. Отправляя меня, единственного сына, ко двору, родители надеялись, что я добьюсь большего или, на худой конец, удачно женюсь.
– И что же ты не женился? – сама не знаю, зачем я об этом спрашиваю.