Я наблюдаю из-под полуопущенных ресниц, как Мартен снимает штаны, и не отвожу взгляда, когда мужчина наклоняется ко мне, на мгновение прижимает своим телом к перине.
– У нас будет свой маленький прайд, Лайали, своя стая.
Я улыбаюсь и сразу растворяюсь в новом долгом поцелуе, чуть более настойчивом, нежели прошлые, с ярким оттенком нетерпения, с острым привкусом тщательно сдерживаемой страсти. Знаю, Мартен не хочет пугать меня, но я не боюсь, мне известно, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, нам не внушали страх перед естественной близостью двоих, не учили относиться к ней как к чему-то грязному, недостойному, как к тяжёлой повинности, возложенной богами на всякую честную замужнюю женщину. И я уже увереннее отвечаю на поцелуй, чувствуя, как ладонь опускается вниз по моему телу, между бёдер. Лёгкое, осторожное прикосновение вызывает дрожь по спине, срывается с губ длинным вздохом. Мир вокруг теряет свои очертания, я вижу лишь лицо Матрена надо мною да разноцветные звёздочки под веками, что вспыхивают всё ярче и ярче, стоит мне на секунду-другую прикрыть глаза. Огня внутри так много, он копится, разгорается сильнее, жарче от каждой ласки, обдаёт горячей волной, и я нетерпеливо, бесстыдно подаюсь бёдрами навстречу, стремясь прижаться теснее к мужской руке. Не могу – да и не хочу – сдерживать стоны, и мысль, что ночующая в гостиной Эллина с её тонким слухом оборотня почти наверняка всё слышит, появляется и сразу исчезает, унесённая предчувствием чего-то ещё неведомого, но заманчивого, неизбежного. И пламя вдруг вспыхивает особенно ярко, ослепительно даже, охватывает всё тело, обжигает изнутри, вынуждая выгнуться, вскрикнуть, и отступает, оставив сбившееся дыхание, воздушное ощущение лёгкости, истому тягучую, терпкую, словно вино с пряностями. Мартен вновь целует меня, касается своим лбом моего, покрытого испариной.
– Лайали…
– Я знаю, как всё должно быть, – я обхватываю его лицо ладонями, встречаю пристальный, обеспокоенный взгляд. – Нас учили необходимому. И этому тоже.
Ладони на моих бёдрах, поглаживают и чуть приподнимают. Я стискиваю зубы в попытке сдержать вскрик, но всё же не могу скрыть болезненной гримасы, что против воли искажает моё лицо, – я неожиданно ясно вижу её, отражающуюся в синеве глаз, вижу, как морщусь от неприятных, непривычных ощущений. Мне стыдно за боль, стыдно, что показала её Мартену. Я принцесса Шиана, я должна сохранять лицо независимо от ситуации, от обстоятельств.
Да, я по-прежнему принцесса, дочь моих родителей и моей страны, и я останусь ею навсегда, но я больше не невеста наследника. Пред лицом Серебряной я стала женой другого мужчины.
И не жалею об этом.
Размеренные движения словно утягивают в темноту под лёд, уютную, жаркую вопреки обыкновению, и даже боль будто уменьшается, уходит. Я ловлю губами неровное, тяжёлое дыхание, обнимаю Мартена, прижимаюсь крепче, наслаждаясь ощущением прикосновения кожи к коже, крепким, жилистым телом под моими пальцами. И когда Мартен, замерев, выдыхает длинно, хрипло, впервые осознаю, что могу забеременеть.
Но мысль эта, простая, очевидная, меня не пугает.
* * *
Мне снится бескрайний океан под безоблачным небом. Белокрылые чайки, парящие в выси, серебристые тела дельфинов, скользящие стремительно у самой поверхности наперегонки с тонкими, гибкими русалками. Снится город на берегу моря, утопающий в зелени садов. Дома, белоснежные, словно наряд юной невесты, и золотистые, будто речной песок, извилистые улицы, взбегающие вверх по склону, на котором раскинулся сетью город. Я сама чайкой лечу над терракотовыми крышами, пышными кронами деревьев, головами людей, спешащих по своим делам, не замечающих меня в лазурном небе, полном простора, свободы и жаркого солнца. И мне не хочется возвращаться в холодную зиму, я понимаю, что это лишь сон, но желаю остаться здесь, в этой тёплой стране с изумрудными холмами, обрамляющими горизонт, с солёным морем и ветром, надувающим паруса кораблей, с надеждой, что всё действительно закончится хорошо, как и должно быть в сказках.
Даже проснувшись, я продолжаю лежать с закрытыми глазами, под одеялом, в объятиях Мартена. Чувствую, как он касается губами моего виска, вдыхает мой запах.