– Лайали, я знаю, что ты уже не спишь.
От ласковых, щекочущих ноток замирает сердце. Открываю глаза, осторожно переворачиваюсь в кольце рук на другой бок, лицом к Мартену.
– Доброе утро, – шепчу.
– Доброе утро, – Мартен улыбается, и мне кажется, я могла бы долго-долго лежать вот так, рядом, смотреть на него, тонуть в синеве глаз. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Хорошо, – много лучше, чем ожидала.
При других обстоятельствах всё могло бы быть иначе, но я не хочу сейчас думать о них, о чужих руках и глазах.
В комнате ещё теснились сумерки, серое небо за окном светлело медленно, неохотно.
– Не жалеешь? – пальцы Мартена начали перебирать мои длинные растрёпанные пряди.
– Нет.
– И о потере дара тоже?
Вспоминаю – сияния больше нет, оно исчезло, как исчезло когда-то у моей матери, как исчезало у множества других земных сестёр Серебряной, избравших мужчину вместо служения богине.
– Нет. Я всегда знала, что однажды придётся с ним расстаться, всегда понимала, что сияние нечто временное, преходящее в моей жизни, что оно не останется со мною до конца моих дней. Это неизбежно, для нас, одарённых богиней, не может быть другого пути, если только мы не вступаем в храм. Не могло быть другого пути для меня. Но я не жалею, правда, не жалею. Не с тобой, – я провела кончиками пальцев по колючей щеке.
Мартен перевернул меня на спину, склонился к самому моему лицу.
– А что ты говорила, что вас учили всему необходимому? – в глазах смешинки, рука, оставив волосы, скользнула вниз по телу.
– Когда я подобное говорила?
– Ночью упоминала.
Ах, вот он о чём.
– Меня и моих компаньонок, дочерей знатнейших домов Шиана, обучали принятым в Афаллии манерам, этикету, танцам, рассказывали немного об истории и географии вашего королевства, – я нарочно не ответила прямо, хотя и поняла прекрасно, что именно его интересует.
– Я не об этом, – ладонь накрыла одну грудь, шеи коснулись губы. – И ты мало того, что неумело врёшь, но ещё и запах тебя выдаёт.
– В Шиане и многих других странах по ту сторону гор принято обучать девушек искусству любви, особенно девушек высокого рода, – короткие поцелуи спустились по шее до плеча, и я вздохнула, ощущая отклик собственного тела, желание, тянущееся робкими всходами за уверенными прикосновениями. – Нам рассказывают всё, что необходимо знать молодой девушке о плотской любви, страсти, физических реакциях тела. Наставляют, как правильно ублажить мужа, дабы он оставался доволен и не слишком часто прибегал к услугам наложниц или куртизанок. По крайней мере, некоторое время после свадьбы.
Мартен поднял голову, посмотрел пристально, с задумчивым интересом.
– Теперь я просто обязан на тебе жениться – хотя бы ради того, чтобы выяснить, чему тебя успели научить, – усмехнулся мужчина и поцеловал меня.
От поцелуя странным образом кружится голова, тело охватывает одновременно и слабость лёгкая, приятная, и предвкушение волнующее, чуть нетерпеливое.
Дверь открылась резко, с отчетливым, демонстративным почти стуком. Я вздрогнула, страх разоблачения обжёг ледяной, выстуживающей изнутри волной, Мартен же отстранился от меня спокойно, невозмутимо даже.
– Вы всё ещё в постели? – Эллина вошла стремительно в спальню, ни капли не смущённая, не удивлённая, закрыла за собой дверь, окинула нас быстрым оценивающим взглядом. – Скоро придут служанки, фрейлины и… – лисица нахмурилась вдруг и всё же выдохнула изумлённо, недоверчиво: – Во имя праматери!
– И что тебя так удивляет?
– Я думала, вы уже… а вы только-только… Пёс разорви!
Сев и прижав одеяло к груди, я смотрела растерянно то на озабоченно хмурящуюся Эллину, то на Мартена. Не стесняясь наготы, мужчина встал с кровати, подобрал с пола наши вещи и начал одеваться.
– Завтра это всё равно не будет иметь никакого значения, – в голосе Мартена твёрдая, непоколебимая уверенность.
– Но пока-то у нас сегодня, – возразила лисица недовольно. – Ладно, сошлёмся на женское недомогание… ибо попытка сжечь простыни будет выглядеть куда как подозрительнее.
Догадываюсь запоздало, о чём речь, и вспыхиваю невольно. Тянусь спешно за положеными на край постели ночным платьем и халатом – нельзя, чтобы кто-то ещё заметил, что спала я обнажённой. Надеюсь, среди служанок оборотней нет, а в моей свите из двуликих лишь Эллина.