– Я… Дирг побери, надо было раньше приехать, Александр никогда не ценил должным образом того, что ему даётся, и тем досаднее, что братец и здесь меня опередил. Кажется, будто некоторые вещи не изменятся никогда – я по-прежнему учусь и пытаюсь доказать, что я достоин занимаемого положения, а братишка по-прежнему ни Дирга не делает, развлекается и получает всё, что ему угодно, не ударив палец о палец.
– Я вас не понимаю, – повторяю я вслух.
– Дело в том, что твой запах… – Герард запускает пятерню в свои волосы, растрепывает короткие пряди. – Нам объяснили, что для нас, членов братства, девственницы пахнут иначе. Мы чуем запах невинной девушки. Я уже достаточно времени пробыл среди людей и научился различать все эти оттенки. Но твой был особенно сильным, притягательным, сводящим с ума. Ни одна из тех девиц, что встречались на моём пути эти годы, так не пахла. А сейчас ты… не пахнешь. Нет ни того привлекательного запаха, ни… аромата невинности. И ночью я видел рядом с тобой одного из дружков Александра. Полагаю, что мой не в меру шустрый братец не стал дожидаться первой брачной ночи.
В первое мгновение я не понимаю, о чём речь, но затем, догадавшись, резко оборачиваюсь к Герарду.
– Что?! Вы считаете, что я… и Его высочество… – чувствую, краска заливает щёки.
– Ночью ты точно была девицей, а сейчас уже нет, и у потайного входа ты явно кого-то ждала, так что выводы напрашиваются сами собой, – он всё же посмотрел на меня, во взгляде причудливая смесь стыдливой неловкости, нетерпеливого ожидания и совершенно мальчишеского самодовольства. – В любом случае женой Александра тебе уже не быть, я же обещаю, что буду с тобой нежен и мягок, не упрекну за моего брата и защищу от всего, что может тебе угрожать. Ты никогда ни в чём не будешь нуждаться, у тебя будет всё, что ты ни пожелаешь. Я стану заботиться о тебе до конца твоих дней. О детях не думай, у нас их не бывает, но, если захочешь, можно взять приёмного.
Мартен не безумен, что бы он там ни говорил.
Настоящий безумец передо мной.
– Я всё равно вас не понимаю, – я отступила на шаг.
– Я предлагаю тебе стать моей… – Герард помедлил в нерешительности – то ли играет искусно, то ли и впрямь смущён. – Моей… женщиной. Фавориткой, как сказали бы при дворе.
Во имя Серебряной, этот странный член ордена действительно предлагает мне стать его наложницей?!
– Это и есть ваша сделка? – ещё шаг назад, к кровати. – Молчание в обмен на статус то ли любовницы, то ли гаремной одалиски?
– В обмен на твою жизнь, Лайали, – поправил Герард. – Моя матушка сочувствует тебе, однако без колебаний отправит за грань, если сочтёт, что так будет лучше для её детей. Старшим пока всё равно, что с тобой станется, лишь бы ты не путалась у них под ногами и как можно скорее покинула дворец, а желательно и сразу страну. Никого в Афаллии не волнует, что с тобой произойдёт на самом деле, все охотно скушают ту сказочку, что мы им поведаем, – точно так же, как все съели историю о гибели первого наследника. Шиан не сможет ни помочь тебе, ни отомстить за твою смерть, они даже ничего не смогут доказать, им придётся, как и всем, без возражений давиться тем, что подадут. Никто нынче не даст за твою жизнь и ломаного гроша, кроме меня, – это ты понимаешь, Лайали, принцесса Шиана? – застенчивый, теряющийся в присутствии дамы юноша исчез, я снова видела нечеловека, раздражённого, недовольного моим упрямством, презрительного, жестокого, готового пойти на всё, чтобы добиться желаемого.
– Ночью вас привлёк мой запах, – я старалась говорить спокойно, не позволять себе окончательно скатиться в панику. – Теперь его нет. Ко всему прочему вы полагаете, будто в моей постели успел побывать ваш брат. И всё-таки желаете меня в… в качестве наложницы?
– Ты красивая девушка. И интересуешь меня независимо от отсутствия либо наличия запаха. Александр не способен оценить тебя по достоинству и…
– И вы хотите хоть что-то забрать у брата, пусть и бывшую невесту с сомнительными моральными принципами? – перебила я. – Хотите заполучить нечто, принадлежавшее ему, хотя бы одну из его игрушек?
Глаза потемнели до свинцовой тяжести грозового неба, черты лица исказила ярость. Герард фиолетовой тенью метнулся ко мне, я бросилась к потайной дверце, но не успела добежать до гобелена с нимфами. В одно мгновение он оказался рядом, толкнул к кровати, повалил на постель. Прижал своим телом к перине, перехватывая мои руки за запястья. Скрещенные молнии упали мне на грудь, тяжёлые, колющиеся острыми концами даже сквозь плотную ткань платья. Несколько секунд тщетной борьбы, отчаянных, бесполезных попыток вырваться, и Герард, притиснув мои руки к покрывалу, склонился к самому лицу, дыша прерывисто.