Глава 2
К обеду я вышла с открытым лицом. Кадиим, конечно же, возражал, уверяя, что я должна настоять на соблюдении шианских обычаев хотя бы до свадьбы, но я отказалась. Всё время с момента заключения союза между моим отцом и Георгом, между западным и восточным королевствами мне напоминали беспрестанно, что альянс этот важнее для них, чем для нас, что наши предки истинное, коренное население нашего мира и прав у нас поболе, чем у потомков невесть откуда явившихся захватчиков. Мы часть древней, могущественной цивилизации, и они должны склоняться пред нами, уступать дорогу, признавая наше главенство над миром, наше старшинство над ними. Но проехав часть континента и прибыв в Афаллию, я увидела, насколько ошибался отец. Им всё равно, кто наши предки и как долго жили они в этом мире, их интересует лишь то, что мы можем им дать. Быть может, будь я одной из принцесс великой Иолийской империи или Кандии, к нам относились бы с большим почтением или даже страхом, но я всего-навсего дочь маленького Шиана, нуждающегося в помощи и защите от нападок соседей не меньше, чем Афаллия желает получить наши знания и сокровища. Холёным, скучающим вельможам нет дела до наших обычаев, более того, я подозревала, что это наши традиции выглядят в их глазах варварскими пережитками древности.
Я разрешила своим компаньонкам не сопровождать меня, если они не хотят выходить с открытыми лицами. Мне достаточно и Кадиима, пусть афаллийцы думают что хотят, увидев шианскую принцессу в обществе одного только слуги, но я не буду принуждать юных девушек поступаться привычными правилами поведения, как приходится мне самой. Однако Айянна вызвалась пойти со мной, напомнив, что это наш общий долг, не только мой, и что есть вещи и много хуже открытого лица.
Как я и ожидала, Георг остался доволен. Обронив пару скупых, сухих комплиментов, король заметил, что народ желает видеть невесту наследника, да и мне, как будущей королеве, пойдёт на пользу, если я сразу предстану перед подданными понятной и близкой им принцессой, а не загадочной заморской диковинкой.
Собравшиеся за длинными столами в большой зале замка удивлены – вероятно, несмотря ни на что, никто не предполагал, что я так быстро покажусь людям.
Принц оглядел меня с любопытством задумчивым, изучающим, однако недолгим и вскоре, потеряв к собственной невесте всякий интерес, начал уделять внимание подаваемым кушаньям. В моих покоях я заметила в глазах Мартена тот сугубо мужской интерес, о котором нам рассказывали, намёк на вожделение. Сколь бы неопытна я ни была, но я чувствовала, что он желает меня, как мужчина желает женщину, что я волную его как женщина, не как забавная экзотическая зверушка. Александру же было… всё равно. За весь вечер он не сказал мне ни слова, едва удостаивал мимолётным взглядом, и я задумалась поневоле, не соврал ли Мартен, говоря, будто его послал сам принц? Не похоже, чтобы Александра так уж сильно интересовало, как я выгляжу без вуали. Казалось, наследника вообще мало что волновало, я не раз замечала, как взгляд его, направленный в пустоту, становится тяжёлым, отрешённым. Ловила хмурую, неодобрительную тень в синих глазах Георга, однако на людях король хранил молчание, не делал замечаний сыну, не напоминал о положенных этикетом любезностях и элементарных правилах хорошего тона.
Мартен сидел за одним из столов для свиты монарха. Смотрел на меня – все смотрели, перешёптывались, обсуждали, – но его взгляд я ощущала особенно ясно, он касался меня, моего склонённого к тарелке лица, скользил по линиям тела, которые платье шианского фасона, из ткани, причудливо сочетавшей в себе оттенок грозового неба и запёкшейся крови, скрывало куда лучше, нежели наряды афаллийских красавиц. Мы оба понимали, что ни одно платье в мире теперь не укроет меня от его пристального взора, что даже сотня покровов не спасёт от голодного его внимания. И я снова и снова корила себя: за то злосчастное гадание, за глупую, неосмотрительную просьбу свою, за то, что позволила прикоснуться к себе сегодня, поцеловать, за собственное ответное желание. За то, что думала о нём, таинственном незнакомце, предназначенном мне Серебряной, весь этот год.
За то, что приснилась ему.
Обед закончился поздно, а назавтра с утра вновь в дорогу, продолжая путь в Салину, столицу Афаллии. Ни Георг, ни Александр не будут сопровождать мой кортеж, они уехали пораньше, оставив со мной часть своей свиты и охраны. Мартен среди оставшихся, и я не удивлена. Я пыталась не радоваться тому, что он рядом, но не могла сдержать улыбки, пусть и скрытой вуалью. И тем хуже мысли, что, кем бы мы друг другу ни были, нам нельзя быть вместе.