Выбрать главу

Не замечала, сколь многое позволяет ему Мартен. В конце концов, Джеймс не единственный мужчина среди друзей нашей семьи, но только его Мартен подпускал так близко ко мне, не боялся оставлять нас наедине, доверял меня ему в свое отсутствие. И оба никогда не покидали Верде и меня одновременно, никогда не оставляли меня совсем одну.

— Я… знала, — повторила я вслух. — Но не принимала разумом, не позволяла себе принять…

Я же замужем. Счастлива. Люблю и любима. Казалось бы, что мне еще нужно, к чему мне второй супруг, даже несмотря на шианские традиции, несмотря на возможность?

— Ты вольна отказаться от моего предложения.

— Джеймс… — неожиданно всколыхнулся страх, что тогда он уйдет, покинет меня навеки.

— Но если ты и откажешься, я не откажусь, — пальцы блуждали по моему лицу, дыхание касалось невесомо губ. — Если прогонишь, если скажешь, что не захочешь больше меня видеть, я не уйду. Я всегда буду рядом.

Будет. И ребенок, если я и впрямь понесу, свяжет нас еще крепче. Мартен не станет скрывать, да и дети двуликих неуловимо отличаются от своих человеческих сверстников, пока не научатся не выставлять напоказ звериные инстинкты и умения, прятать второй лик, растворяться среди обычных людей.

— Всегда, Лайали, пока во мне будет теплиться хотя бы капля жизни.

Не знаю, что ответить на обещание это. Свяжет ли нас и оно — покажет лишь время.

Джеймс целует меня, сначала осторожно, вопросительно, затем все увереннее, настойчивее. Я не возражаю, но отвечаю, охваченная вдруг желанием познать все заново, без дурмана зелья, без мысленных предостережений, без страха, что я предаю Мартена. Обвиваю руками шею мужчины, прижимаюсь теснее, чувствуя, как его ладони скользят по моей спине, талии, бедрам. Аромат жасмина и моря, жар огня в очаге, каждое прикосновение тревожат свежие воспоминания и вместе с тем усиливают любопытство, пробуждают тело, заставляют сердце биться быстрее. Я прерываю поцелуй и вижу в темных глазах отблески пламени, мне чудится отсвет неведомого будущего, пусть сейчас еще и скрыто, каким оно будет.

— Ты не должен мне ничего обещать, — шепчу я. — Никогда не знаешь, куда они приведут, эти обещания… Еще в Афаллии я пообещала Мартену, что всегда буду верить ему, а он — что я всегда буду его и что даже потом, после нашей смерти, он найдет меня.

— Значит, найдет, — соглашается Джеймс с удивительной убежденностью. — В своей жизни я видел достаточно случайных на первый взгляд встреч и связей, слишком странных, чтобы быть простым совпадением, поэтому полагаю, что теория оборотней о перерождении не столь уж и небезосновательна.

— Это слишком много — оказаться связанными на целые жизни вперед, — особенно если двуликие не ошибаются и если на это будет воля богов. — Я не могу требовать подобного от тебя.

— Мне уже поздно поворачивать назад. Эту клятву я принес еще три года назад, а слово свое привык держать, независимо от того, кому дал его.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Не хочу, чтобы оставлял меня, — ужасно, что все произошло именно так, ужасно, что мне приходится колебаться, решая, принять или нет его предложение.

Неделю назад я попросила бы время на размышление и по истечении срока ответила бы согласием, а иначе и быть не могло.

Три дня назад согласилась бы не колеблясь.

Сегодня я ненавижу Изабеллу за яд раздора и страхов, за то, что заставила сомневаться, пытаться понять, что движет Джеймсом и мною. Никто из нас троих уже не сможет жить как прежде, не сможем мы поддерживать видимость старых отношений, отвергать неизбежные изменения. Я не смогу справиться без них обоих и, кто бы из них ни покинул меня, с кем бы я ни осталась, до последнего вздоха меня будет терзать боль и вина.

— Не уходи, — прошу я едва слышно, в накатившем внезапно отчаянии.

— Я никуда не уйду.

Я прижимаюсь крепче, отвечаю на новый поцелуй Джеймса, опаляющий каждую частичку моего тела, моей души огнем. И понимаю вдруг, что опять одурманена, без всякого зелья, но одной мыслью, что Джеймс рядом, обнимает меня и так будет и впредь. Его запах остается на моей коже, его поцелуи сводят с ума, в них — страсть получившего давно желаемое, стремление обладать и не отпускать, сладость сбывшейся мечты, любовь, закаленная годами терпеливого ожидания. И я, решившись, отстраняюсь, беру мужчину за руку и увлекаю за собой к двери.

Крадемся по дому, словно воры. Едва дверь спальни закрывается за нами, начинаем целоваться исступленно, будто в последний раз. Путаемся в полумраке и в одежде, как неловкие юные влюбленные, впервые оставшиеся наедине. И страсть пьянит тем сильнее, что на сей раз она — настоящая, не искусственная, не порожденная чужим умыслом и подпитанная зельем. Она наша, только наша, наше дыхание жизни, потребность друг в друге и я удивляюсь мимолетно, как жила прежде, не замечая чувств Джеймса, истинной причины его ко мне отношения. Теперь все кажется столь очевидным, ясным, простым и понятным, словно беззаботный детский мирок, а я сама — глупой, наивной в слепой своей убежденности. Все вокруг знали, даже Изабелла все подметила с первого взгляда, пока я отказывалась принимать и любовь Джеймса, и собственное влечение, то тепло и нежность, что связывали нас все эти годы.