— Нет, любимая, к сожалению, нет.
И не будет уже никогда.
Теперь, столько лет спустя, Мартену придется признать горькую истину эту.
Принять.
Смириться.
Лайали вздохнула слабо, глядя на мужа — и будто бы сквозь него, видя то, что не дано видеть ему, иное время, иной мир. В последние месяцы взгляд ее все чаще задерживался там, не в воспоминаниях о прошлом, как обычно бывало у пожилых, но в картинах неведомого будущего.
— Иногда во сне я снова танцую с вами… то с Джеймсом, то с тобой… С Джеймсом на балу в красивом дворце, среди множества нарядных пар… и вижу огонь в его глазах. А с тобой — в странном месте, среди странно одетых людей в масках, под странную музыку… но я с тобой, а остальное неважно. Ты и теплый, и холодный, и такой родной… мой. Только я смотрю на вас и… одновременно и узнаю, и не узнаю. Это вы и словно не вы… Удивительно, правда?
— Правда.
— А однажды я видела Эллину, — робкая улыбка распустилась на губах бледным отражением прежней безмятежной улыбки. — Я уже и забыла, какая она красивая.
— Я напишу ей.
Весть о внезапной и скоропостижной гибели Изабеллы добралась до Верде спустя неделю после последней ее встречи с Лайали в саду дворца герцога. Лихорадка, бедная принцесса сгорела за несколько дней, и никто не сумел помочь ей — ни лучшие лекари королевства, ни целители, ни молитвы. Наследник престола безутешен, королевская семья и страна в положенном трауре, неуверенном, осторожном, братство в растерянности.
Действительно ли Изабелла умерла тогда?
Мартен сомневался. Однако разыскать Изабеллу не пытался. Свое она, хитрая, изворотливая змеиная дочь, получила, а то, как сложится жизнь несостоявшейся королевы после, не дело Мартена. И чем меньше ниточек будет связывать его семью с королевской, чем меньше прошлое станет тянуть их назад, тем лучше.
Александр погиб через год, не оставив никаких наследников, даже незаконных, — нечастный случай, как говорили, — и в истинности смерти молодого принца сомневаться уже не приходилось. Вопреки тяжелым потерям и горю, Георг Восьмой правил страной еще долгих шестнадцать лет, прежде чем на смертном одре назвал преемника, дабы не порождать новых раздоров и кровопролитий в королевстве в тревожные времена. На трон Афаллии взошел юный Эдуард, сын дочери Георга Элеоноры Атрийской, и объединил Атрию с Афаллией. Всему континенту известно, что объединение мало порадовало жителей Атрии, и по сей день не все было спокойно ни в ней, ни в Афаллии.
— Но я все чаще вижу себя в стеклянной клетке, — улыбка растаяла вешним снегом, Лайали нахмурилась. — Она тесная, душная и в ней есть другие узники, едва одетые и измученные, как и я. Мы вынуждены часами стоять там, пока по ту сторону стекла ходят люди, смотрят на нас, показывают пальцем, словно мы звери, выставленные в клетке на потеху толпе. Там так жарко… мне кажется, я умру в ней от духоты, страха и безысходности. Но я знаю, ты придешь за мной… найдешь меня, как обещал когда-то… помнишь?
— Помню, — Мартен взял руку Лайали в свою, осторожно, совсем чуть-чуть сжал хрупкие, будто фарфоровые пальцы, склонился к самому лицу.
— Только это меня поддерживает, Мартен, в том ужасном месте… Я верю тебе… всегда буду верить…
— Я найду тебя, Лайали.
— Я буду ждать, любимый… вас обоих…
Последний вздох коснулся губ Мартена, ресницы опустились крыльями бабочки, и оборотень поцеловал жену, поднял голову, осознавая остро — в этот момент огонь его сердца угас.
«Госпоже Эллине Элери,
Эйнополис, Гаалия
Она ушла за грань тихо, без страданий, в окружении семьи. Тело ее похоронено, как она и желала, рядом с Джеймсом — и вместе с моим сердцем. Даррен настаивает, чтобы я, подобно моей матери после смерти моего отца, переехал к нему и его супруге в столицу Феоссии и жил с ними, пока не придет мой час отправиться в последний путь, но я отказался. Я не человек, я могу прожить еще пятнадцать-двадцать лет… в пустоте, без двоих самых любимых людей рядом, в мире, где все напоминает о них. Я люблю и сына, и внуков, и маленьких правнуков, однако они уже достаточно служили нашим утешением в старости. Я завещаю наш дом и все имущество Даррену, включая ее картины. Он сумеет позаботиться о ее наследии, чтобы оно не было забыто для наших потомков. Когда придет срок, я прослежу, чтобы на месте ее упокоения возвели памятник, а после, почтив память их обоих, отправлюсь в свое последнее путешествие, в конце которого обрету покой в объятиях праматери. В ласковых руках нашей прародительницы я буду ждать часа, когда смогу вернуться и выполнить данное Лайали обещание.