Ради Джеймса?
Как, когда она могла узнать, что Мартена нет в городе, а меня навещает некий любовник? Выяснить, где мы живём, нетрудно, это легко сделать заранее, но остальная информация… Или Изабелла позаботилась собрать о нас все сведения, какие возможно? Для чего? Не много ли всего для молодой женщины, прибывшей в Верейю лишь для визита к колдунье?
Не выспавшаяся, терзаемая подозрениями и предположениями, я встала пораньше, спустилась в мастерскую, но продолжить незаконченную работу тоже не смогла. Взяла чистый лист бумаги и попыталась набросать портрет Мартена, однако чёрный грифель в моей руке словно жил своей жизнью, и вскоре я спохватилась, что, отвечая собственным тайным желаниям, сплетаю из тонких лёгких линий черты иного лица, рисую его так, как если бы живая его модель сидела сейчас предо мною, смотрела внимательно, с затаённой нежностью в тёмных глазах, с ласковой полуулыбкой, готовой в любой момент укрыться в уголках губ. Смутившись, я отложила грифель, смяла лист – сжечь бы его поскорее, свидетельство мыслей моих недопустимых, порочных! – но спустя минуту, передумав, разгладила осторожно и спрятала в стопке среди старых набросков. В конце концов, мастерскую посещали только Мартен, Джеймс да Кора и никто из них не станет копаться в моих бумагах, что-то искать, пытаясь посмотреть те картины, которые я не хочу или не готова ещё показывать.
По своему обыкновению я позавтракала с Андресом в детской, потом мы вышли погулять в сад. К полудню слуги накрыли стол в саду для нашего с Корой традиционного чаепития, и следом появилась Изабелла, определённо лишь недавно поднявшаяся с постели. Села на стул, обычно занимаемый Корой, окинула моего сына скучающим взором. Я почувствовала, как замерший подле меня Андрес насторожился, рассматривая гостью, принюхиваясь к ней по-звериному. Изабелла же, потеряв к ребёнку всякий интерес, отвернулась к приборам на столе, приподняла крышку низкого пузатого чайника, скривилась брезгливо.
– Что это вы тут пьёте? – осведомилась она придирчивым тоном.
– Чай, – я коснулась чёрных кудрей сына. – Разве в Афаллии нет чая?
– Есть. Но он дорог и его почти никто не пьёт, – Изабелла вернула крышечку на место и взяла с тарелки ломоть нарезанного сыра. – Понимаю теперь почему. На вид гадость страшная, да к тому же пахнет травой.
– Прости, но я уже давно позабыла, что принято пить в Афаллии, – я слукавила.
Помню и о том странном напитке, называемом элем, и о привычке знатных афаллийцев постоянно потреблять разбавленное вино.
– Пусть принесут вино, – ответила Изабелла.
Вино она, к моему удивлению, разбавлять не стала, подождала, пока слуга наполнит бокал почти до края, и пригубила напиток, тёмный и густой, словно кровь. И только затем принялась за завтрак. Я отвела Андреса в дом, под присмотр няни, пообещав, что скоро приду к нему, и вернулась в сад. И своевременно успела перехватить вышедшую из дома Кору. Взяв русалку за руку, я отвела Кору за кусты жасмина, сплошь усыпанные белыми цветами, объяснила вкратце, кто такая наша нежданная гостья на самом деле и что ей нужно. Я не поделилась лишь словами Джеймса да собственными подозрениями, не хочу, как когда-то в Афаллии, видеть во всём заговоры и злой умысел. Кора меня выслушала со странным выражением лица, отражающим причудливо недоверие, настороженность и раздражение, оглянулась на столик и сидящую за ним Изабеллу, наполовину скрытые от нас благоухающими ветвями. Затем посмотрела на меня решительно, непреклонно.
– Выстави её.
– Что, прости? – в первое мгновение я растерялась, менее всего ожидая услышать подобное от Коры.
– Я говорю, гони её взашей. Чтобы ни ноги, ни запаха её здесь не было к возвращению Мартена. И о её клыкастой спутнице не забудь.
– Кора, я не могу. Изабелла принцесса Афаллии и…
– Ты принцесса, ты рождена ею, а леди Изабелле всего лишь повезло выйти замуж за принца, – возразила Кора. – Она одна из ставленников проклятых и ко всему прочему вчера вечером едва ли не в открытую вешалась на Джеймса, а подобное её поведение недопустимо и возмутительно. Я дочь моря, а мы, как тебе известно, свободны в своём выборе и отношениях с мужчинами, мы не выходим замуж и редко образуем постоянную пару, но, поверь мне, ни одна русалка, сколь бы легкомысленна и безрассудна она ни была, не позволила бы себе и лишнего взгляда в сторону Джеймса, не говоря уже о большем. Если ты явилась к кому-то незваной гостьей и просишь приюта или помощи и тебе их оказывают, тебя принимают в доме, хотя, может статься, ты там совсем не ко двору, и делятся с тобой необходимым, хотя, возможно, и сами не имеют всего в достатке, то по негласному закону гостеприимства ты не заглядываешься ни на чужое имущество, ни на чужих мужчин. Это элементарное правило, которому следуют неукоснительно, по крайней мере, среди нас, нелюдей.