После обеда, когда Грег Пирсон, ведущий герой-любовник на "Эйс Филмз", показывал Джейн, как правильно танцевать ча-ча-ча, Стефен Дрейк и Клер Сондерс, проходя мимо, остановились поглазеть, и на губах Клер появилась снисходительная усмешка.
"Странно, но в ее присутствии я чувствую себя этакой простушкой, — подумала Джейн. — И делает она это совершенно намеренно". Мысль почему-то грела душу, поскольку могла означать только одно: Клер опасается ее. С чего бы только? Из-за Колина Уотермена? Этот вариант Джейн отбросила сразу. Клер так давно знает Колина, что могла бы и раньше воспользоваться случаем. Нет, причина была явно в Стефене Дрейке, которого она решила прельстить и потому старалась нейтрализовать возможных соперниц. "С ума сойти, скромница Джейн Берри, ты — и вдруг соперница богатой светской леди!"
Впрочем, ситуация вовсе не так смешна, как кажется, и хотелось бы встречаться со Стефеном без всяких уверток и обмана. Джейн вдруг стало необыкновенно важно, чтобы он не думал о ней плохо; конечно, всегда можно оправдаться интересами газеты, на которую работаешь, однако же, судя по всему, Стефен не из тех мужчин, которые легко прощают попытки их одурачить.
— Эй, Джейни! — в размышления ворвался протяжный голос Грега Пирсона с псевдоамериканским акцентом. — Вы же, кажется, учитесь танцевать ча-ча-ча, а сами витаете где-то за тысячу миль отсюда!
— Простите, Грег, задумалась.
— Красивой девушке, вроде вас, незачем думать! — И он притянул ее поближе. — Давай, давай, детка, шевели бедрами!
К концу дня Джейн набрала уже вполне достаточно материала, чтобы, вернувшись в каюту, написать длинную статью. При таком разнообразии знаменитостей любой мало-мальски приличный репортер мог бы состряпать не один десяток историй, но ей-то приходится соблюдать крайнюю осторожность, расспрашивая новых знакомых, поскольку вопросы, естественные для журналиста, звучат дерзко и даже нахально из уст девушки, явно лишь снисходящей до светской болтовни.
Бальзамом для профессионального самолюбия послужило и то, что она ухитрилась выуживать нужную информацию, не возбуждая подозрений; теперь же перо с легкостью летало по бумаге, превращая полученные сведения в абзацы статьи, которая, без сомнений, будет с жадностью проглочена читателями "Морнинг стар". Например, из пустого, но откровенного разговора о косметике с леди Дианой Клиффорд, известной своей самовлюбленностью красавицей, без особого труда получилась премиленькая заметочка под заголовком "Знаменитая светская красавица делится секретом красоты", как раз на две колонки.
Утомительный урок ча-ча-ча с Гретом Пирсоном оказался еще более полезным. Этот герой-любовник, известный рекордной скоротечностью многочисленных брачных союзов, признался Джейн, что обожает блондинок, и не переставал многозначительно поглядывать на ее пшеничные волосы. Сочинить историю на тему "Почему оказались неудачными браки Грега Пирсона" оказалось проще простого. Все его жены были брюнетками!
Она так увлеклась сочинительством, что не слышала гонга на ужин, а когда оторвалась от страничек, часы показывали почти полдесятого. Голова болела, идти никуда не хотелось, и она заказала легкую закуску прямо в каюту. "Валлиец" должен был пришвартоваться в каннском порту завтра в девять утра, и следовало выспаться, чтобы выглядеть свежей.
Когда судно бросило якорь на рейде каннского порта, небо приобрело уже пронзительную синеву, более глубокими тонами повторявшуюся в море. Небольшие яхточки носились туда-сюда по гавани, подгоняемые легким бризом. С такого расстояния самой набережной Круазетт было не разглядеть, но зато хорошо различались разноцветные парусиновые тенты уличных кафе вдоль причала, а дальше по променаду [6] — две башни-близнецы отеля "Карлтон". Но даже отсюда Джейн ощущала волшебное очарование этой своей первой встречи с Лазурным берегом, которое особенно усиливали живительный чистый воздух и неяркие краски терявшихся вдали серовато-зеленых холмов.
— Прелестный вид, правда? — произнес голос сзади, и, обернувшись, она узнала того, кто вчера обещал ее сопровождать. На нем были все те же темно-синие брюки, но на этот раз белая шелковая рубашка, оттенявшая черные волосы. — Впрочем, вы, наверное, видите его не в первый раз?
— Как ни странно, в первый. Я бывала и в Париже, и на побережье Нормандии, но так далеко на юге — никогда.
— Что ж, тогда я с удовольствием приоткрою дверь в этом сияющем фасаде и покажу вам кусочек настоящей Франции.
Послышалось тарахтенье мотора, Дрейк перегнулся через перила.
— Скоро можно будет идти. Уже опустили трап.
— И все отправляются на берег?
— Думаю, да, хотя бы для того, чтобы накупить духов. Чем богаче люди, тем больше они экономят.
Джейн очень хотелось спросить, где Клер, но, спускаясь на катер, она и сама увидела ее, насупленную, рядом с Колином, которому было явно не по себе. Бедняга! Вот уж кто, видно, сполна вкусил милого нрава Клер!
Но, заняв место в небольшой лодке и слегка ежась от летящих со всех сторон соленых брызг, она вскоре забыла и Колина, и Клер.
— Надо было сказать, чтоб вы взяли шарф, — произнес ее спутник. — Морская вода испортит вашу прическу.
— Как много вам известно о женщинах!
Но смех замер на губах, едва она ощутила его напряженность и поняла, что знания эти — от женщины, любовь с которой так и не получилась.
Через несколько минут они уже были на берегу, и Джейн поразилась, сколько машин на набережной Круазетт, причем по большей части открытых двухместных, сияющих лаком или перламутром, в которых сидели бронзовокожие красивые мужчины и женщины, сплошь похожие либо на Бриджитт Бардо, либо на Софи Лорен. Джейн порадовалась, что надела один из самых изысканных нарядов своей тезки: плиссированное платье из китайского шелка, почти такого же голубого, как ее глаза. Вырез был непривычно глубоким, и Джейн с трудом удерживалась, чтобы не сутулиться от смущения. Иногда бикини, еле прикрывающее тело, не так привлекает взоры, как платье, открытое чуть ниже обычного и придающее вызывающе соблазнительный вид.
— Поедем на лошадях или на лошадиных силах? ― спросил Дрейк, подходя к шеренге фиакров и такси, выстроившихся в ожидании первых пассажиров.
— Пожалуй, на лошадях. — И, заметив его улыбку, добавила: — Наверное, считаете меня глупенькой?
— Не глупенькой, а молоденькой.
Он помог ей забраться в шаткий экипаж.
Джейн впервые в жизни ехала в фиакре, который, хоть лошадь шла и медленно, покачивался из стороны в сторону, создавая иллюзию быстрой езды и заставляя ее жаться, затаив дыхание, к стенке.
— Успокойтесь, — заметил Дрейк. — Вы в полной безопасности, гарантирую! — И взяв за плечо, заставил ее откинуться на спинку, при этом Джейн с какой-то странной остротой ощутила, как прижалось к ней его бедро. — Так-то лучше. — Рука его осталась лежать на спинке, ладонью касаясь ее плеча. — Шаг у лошадей очень уверенный, так что опасаться нечего.
— Я и не опасаюсь. Просто кажется, будто меня везут сквозь время.
Он рассмеялся:
— Нет, ну до чего же забавное дитя! И с такими странными выражениями.
— Больше не называйте меня так, мистер Дрейк.
— Между прочим, меня зовут Стефен. И прошу прощения, если это прозвучало покровительственно. Всё ваши светлые волосы виноваты — делают вас такой юной.
— А, по-моему, принято считать, что блондинки выглядят более взрослыми.
— Только не когда концы волос у них загибаются, словно утиные хвосты.
От этого ласкового поддразнивания у Джейн перехватило дыхание, словно рука сжала горло. Сильнее, чем обычно, ощущая на себе его взгляд, она отвернулась и принялась рассматривать проплывающие мимо пейзажи. Обсаженная пальмами набережная Круазетт выглядела бы прелестно, не будь запружена машинами, но даже и так восхищение вызывали расположившиеся в стороне от дороги роскошные отели, почти при каждом из которых имелись свои террасы, уставленные столиками под разноцветными яркими зонтами. Одетые в белое официанты уже разносили аперитивы, а по узкой полоске песка, сплошь покрытой шезлонгами и матрасами, бродили отдыхающие.
6
В приморской части городов, стоящих на море, особенно курортов, архитектурное сооружение, наподобие пирса или мола, предназначенное для прогулок.