Карак, в конец растерянный, бредет повесив нос; но когда испуганно вскрикивает дрозд, до лиса сразу доходит, что прекрасному певцу угрожает змея.
Прочее — дело ловкости, а уж ловкости Караку хватает. Через несколько минут его дорогие детки уже играют со змеей, перетягивают канат.
— Таких красивых лисят больше нигде не сыщешь, — смотрит Инь на Карака.
— Все в маму пошли! — кивает Карак, которому, как мы знаем, галантности не занимать.
И видят старика Петера Ужарди среди его камней и рыб. Видят, как ворон выловил у Рыжухи всех блох — такую исключительную предупредительность трудно ждать даже от лучшего друга.
Видят Ферко на рыбоводческом заводе среди сотни тысяч личинок форели, которые уже третий день пытаются превратиться в настоящих рыбок, и это событие произойдет сегодня.
Видят зеленое море камыша, где нет больше и следа пожара; слышат жужжание луга, тихо льющуюся песню многих весен, как свет и время, неизвестно откуда приходящих и куда уходящих.
Видят во вращении большого колеса жизни всё, кроме одного: где всему этому начало и где конец.