Полукруглым напильничком Фима сформировал необходимой ширины отгибы и слегка зауженные края листочков. Чтобы придать камню максимальную схожесть с незабудкой, он немного «приподнимал» кончики некоторых лепестков или же приспускал всего лишь один край, от чего цветок становился естественным, оживал.
К своим годам мастер накопил немалый опыт и прекрасно знал, что не бывает идеально правильных форм. Иногда камень начинал сопротивляться и самовольно изменять форму будущего цветка. В таких случаях Фима приостанавливал работу и давал отдых уставшим глазам. Во время паузы он делал новый набросок и чаще всего соглашался с природой. Слой за слоем снимались излишки, обнажая легкие прожилки цветоложа и стебелек, на котором будет крепиться в гребне готовый цветок. С костью больших проблем не было. Материал благодарный, податливый. Еще до начала работы с бирюзой Фима почти три часа вываривал заготовку в растворе кальцинированной соды до полного обезжиривания, потом тщательно промыл и, чтобы придать ей белизну, закопал на сутки в гашеную известь, которая всегда имелась в доме на случай подбелки печи. Сушка материала требовала несколько дней, поэтому Фима совершенно спокойно занялся цветами. С рисунком на гребне не пришлось долго мучиться. Было решено украсить спинку ажурной резьбой из тонких веточек и травы, среди которой он и разбросает маленькие незабудки.
Несколько часов Фима выпиливал лобзиком одиннадцать зубьев. Два крайних и средний он решил оставить пошире, чтобы по ним спустить извилистые веточки со спинки гребня. Когда все было готово, он просверлил дырочки в местах вырезки и аккуратно с помощью втиральника начал выбирать материал, оставляя на поверхности кости лишь задуманный выпуклый узор. Все получилось наилучшим образом. Когда гребень был готов, Фима отполировал его волосяной щеткой с меловым раствором, а напоследок прошелся пару раз хлопчатобумажной тряпкой. Цветы так органично вписались в ажурный рисунок, что восхищениям родственников не было предела.
– Сынок, до чего же ты у нас рукастый! – восхищалась Белла, рассматривая подарок. – Мэри в нем будет такой красавицей!
– Вот это и страшно, – вставила свое веское слово Фрейда. – Она будет красавица, а Фима волнуйся себе всю жизнь!
– Мама, она будет его любить, вот увидите!
– Конечно, как можно такое не любить! Оно же сидит все дни, режет и выпиливает красоту, за которую платят хорошие деньги. Ты бы, Белла, не любила такого мужа?
– Если бы Хацкель умел делать, как Фима, я бы его уважала еще больше.
– Нет, вы посмотрите на эту женщину! Хацкель, ты столько лет прожил с женой и только сейчас узнал, что тебе недодали!
– Вы о чем, мама?
– Я, сыночка, за любов сейчас говорила, но тебе оно было не надо.
– Мама, вы сами-то поняли, что хотели нам сказать? – спросил Хацкель.
– Мама поняла, и у нее от таких слов уже отказали сердце и поясница. Фима, уколи меня чем-нибудь острым в бок.
Фима послушно взял со стола треугольный надфиль и мягко ткнул бабушке в спину.
– Вот, даже ничего не почувствовала от расстройства! Подай мине твой чудный гребень. Бабушка сейчас посмотрит на красоту и сразу же успокоится. Надо же так изощряться! Прям как твои родители, когда хотят меня обидеть. А ты, Фимочка, не обращай внимание на папу с мамой и послушай, что я тебе скажу. Даденный Богом талант никак нельзя профукать, поэтому, когда поедем свататься, не спеши-таки говорить «да». Если она тебя не будет любить, настроенья твоя вся упадет и ты забудешь, как делать красивые вещи. Это что у тебя за штуковина лежит?
– Давчик.
– Так и подумала. А для чего он нужен?
– Зажимать что-нибудь, когда нужно отпилить или сточить.
– Так вот, деточка, и я про то. Если любви не будет, зажмет тебя Мэри, как этот давчик, и будет всю жизнь пилить, пилить. Фим, может, не поедем на нее смотреть? А вдруг она поганая какая?
– Мама, вы шо такое говорите! – возмутилась Белла. – Для вас уже мое зрение ничего не значит?! Я сама вот этими глазами видела, какая она хорошая девушка. Нашему сыну очень повезло с невестой.
– Вот! Это я и хотела услышать перед сном. Теперь мине стало лучше, и можно спокойно уйти на покой. Давай я тебя поцелую, золотко мое необработанное. Запомни, никто о тебе не позаботится лучше, чем твоя родная бабушка или мама, на худой конец! Им же все равно, на ком ты будешь жениться! Скорее бы уже к этим Блюменфельдам съездить и самой все рассмотреть, – сказала напоследок Фрейда и ушла спать.
Глава 6
В день смотрин семья Разумовских проснулась еще до восхода солнца, и в доме сразу же началась суета. Только Фима спал безмятежным сном младенца, подложив под щеку ладонь.