– Хорошо, – нерешительно произнес жених, явно робеющий от предстоящих событий.
– Женщины, слезайте с телеги и подмогните нашему парню, пока он не передумал. Мне кажется, он немного побледнел. Подарки не забудьте. Мы с Барухом скотину привяжем и сразу за вами. Конечно, неизвестно, как нас здесь примут, но надежду иметь будем.
– Будем-будем, – поддержал друга Барух.
Пока сваты решали, в какой последовательности заходить в дом, занавески на окнах то и дело раскачивались в разные стороны, скрывая от гостей любопытные взоры хозяйских дочерей. Разглядеть кого-либо за ними не было возможности, поэтому все старались делать безразличный вид. Наконец-то, Хацкель набрался храбрости, поправил картуз и постучал в дверь.
– Здрасьте, люди, вашей хате! До невесток тут богаты? Разрешите в дом войти, хлеба с медом поднести. Не одни мы, а с купцом. Он у нас красив лицом.
– Ежели так, то заходите. Невесты у нас есть! Какая вам нужна? – послышалось в ответ.
– Нужна самая лучшая и красивая! Здесь живет такая? – подыграла сыну Фрейда.
Она подправила концы расшитого рушника, на котором красовался пышный каравай, и продолжила начатую речь: – Сначала мы хотим взглянуть на невесту и уж потом, если все сладится, будем делать ворт [14].
Шимшон, до этого стоявший молча в стороне, пригласил гостей пройти в комнату. Сваты неторопливо расселись по скамейкам, расставленным вдоль стен, и все как один замерли в ожидании. Неловкое молчание нарушила Белла:
– Не томите, покажите девушку. Конечно, если она волосы расчесывает, жениху понравиться желает, то мы согласны подождать, а если…
Не успела Белла высказать свои худшие предположения, как Мэри мягкой поступью вошла в комнату и встала возле печи.
Фиминой невестой оказалась невысокая девушка с темными густыми волосами, заплетенными в две толстые косы. Несмотря на скромное телосложение, у нее была красивая грудь и довольно округлые бедра, которые очень выгодно подчеркивало скромное, слегка расклешенное платье. Длинный, почти до подола белый шелковый фартук с голубыми лентами был туго повязан вокруг узкой талии. Опрятная молчаливая девушка излучала целомудрие и покой. Она не стеснялась незнакомых людей, дотошно разглядывающих ее со всех сторон, и не отводила глаз, в отличие от других невест в подобной ситуации, застенчиво стоящих у стены и колупающих пальцем известь, дабы казаться кроткими. Напротив, Мэри окинула гостей взглядом, с интересом посмотрела на жениха и мило улыбнулась.
– Фима, она мне нравится, – прошептала довольная бабушка внуку. – Очень нравится. Забудь все, что я тебе раньше говорила. Соглашайся, и все тут. – А ловка ли в делах ваша дочка? – как бы невзначай спросила Фрейда родителей. – Может, она неумеха или ленивица?
– Да ни разу в жизни наша Мэри не спала до обеда, – заступилась Роза. – Чуть свет – уже на кухне помогает, а в свободную минутку иголку из рук не выпускает. Доченька, принеси вещи, тобой вышитые.
Не успела Мэри и шагу сделать, как сестры одна за другой начали выносить приготовленные для смотрин рушники, скатерти, ленты, расшитые красно-черным узором.
– Какой хороший вкус у вашей дочери! – нахваливала девушку Белла, рассматривая вышивку. – Стежки мелкие, аккуратные, так и бегут по ткани. Не каждая женщина возьмется за такие сложные рисунки. Прям под стать нашему сыну. Фима тоже мастер замечательный. Сынок, покажи и ты свою работу.
И без того стеснительный Фима залился румянцем. Дрожащими руками он вытащил из-за пазухи белый шелковый платок и протянул Мэри.
– Посмотри, это я сделал для тебя.
Мэри неторопливо развернула тряпицу и ахнула.
– Ничего подобного раньше не видела! Папа, мама, посмотрите, какая красота!
Она тут же переплела косы между собой и ловко их уложила вокруг головы, прихватив концы гребнем, отчего стала еще больше похожа на мать.
– Доченька, щикарная вещь! Это прям маленькая корона. Такие только принцессам во дворцах делают. А цветочки-то подобрал под цвет твоих голубых глазок! – восхищалась Роза. – Наклонись, хочется поближе красоту рассмотреть.
Мэри слегка присела перед родителями. Лицо Шимшона удивленно вытянулось, двойной подбородок расправился, глубокая складка на переносице исчезла, а грустные глаза наполнились влагой.
– Мэрька, стрекоза моя, ты у нас и без гребня самая красивая, – произнес он, целуя дочь в макушку.
Мэри закрыла лицо руками и убежала в другую комнату.
«Только бы не переоделась в будничное платье, – подумала Фрейда, тревожно поглядывая на отца невесты. – Знаем мы такие выкрутасы. Щас выйдет с тыквой на рушнике и от ворот – поворот. Вот сраму-то будет! И этот старый хрен, пойми теперь, на какой ответ ее подтолкнул. Хотя нет, глаза у него беззлобные и губы толстые, а это признак. Не похоже, что наш Фимка им противен. Хоть бы согласилась. Дочка у них славная, жалко, если откажет».