Не встали. Вероятно, постеснялись бразильских товарищей.
Сергей Пенчуков тоже ответил: «Товарищи! Друзья! У нас есть реальная поддержка за спиной, не те „желтые“ застарелые профсоюзы, а реальные боевые единицы, состоящие из простых рабочих… Мы предлагаем вам ВМЕСТЕ показать работодателю, что мы не рабы, а люди имеющие свое „я“».
Не объединились. Не показали.
- Атомизированное общество, - объясняет индивидуальный предприниматель Александр Пономарев, по совместительству - глава общественной организации «Комитет народного контроля» и главный городской оппозиционер. - На ТагАзе нет коллектива, при такой текучке он просто не успевает сложиться… Нет коллектива - нет и коллективного сознания.
- Высокий уровень кумовства и сватовства, - дополняет Цивенко. - Большая плотность горизонтальных связей. Плюс, конечно же, многие боятся за родственников, которые остаются на ТагАзе.
Они издают газету «Металлург - Народный контроль» - очень злую и очень остроумную. Цивенко долго рассказывает мне, как складывается стоимость рабочего места, и делится идеей профсоюзов новой формации: они должны зарабатывать деньги, оказывать консалтинговые услуги, и работать не с администрацией, но напрямую с работодателем. Он писал Пумпянскому, хозяину Тагмета, ответа не получил, а потом увидел свои идеи в одной из публикаций. Что же, везде воруют. Идеи интересные, это может быть бомбой. Я внимательно слушаю, смотрю в окно, за трамвайную линию, и думаю, что дистанция между теми рабочими, курящими у проходной, и независимым профсоюзом гораздо больше, чем ширина улицы Инструментальной.
VI.
Рассказ бывшего гальваника Е.
- Я приехала в 1975-м, по комсомольской путевке из Молдавии. Работала на комбайновом. Квартиры мы с мужем так и не дождались, дали две комнаты в общежитии, родились сын, дочь. У нас сразу как-то жизнь не сложилась, он восточный человек, очень жестокий, не понимал, как я детей воспитываю, все не нравилось. Нет, не пил, но лучше бы пил. А бил жестоко. И вот значит, у нас две комнаты, и я беру детей и ухожу на съемную квартиру. Он приходил, в дверь ногами, скандалил, было тяжело. Но получала я хорошо, 400-500 выходило, можно жить. В 1997 году меня сократили на комбайновом, ну так по-хорошему, по-человечески, все объяснили, завод закрывался, и не было обидно никому. Пошла работать на рынок. Муж все это время меня преследовал, один раз встретил с работы, избил до крови. Дети подрастали, надо было что-то искать, где-то жить, и я устроилась через агентство на работу в Москву, кухаркой в одной богатой семье. Было сначала очень страшно, когда я в Москву приехала, первый раз в жизни, ведь мы с ним не выезжали ни разу из города, а тут сразу Москва. Но хозяева оказались нормальные, платили 500 долларов, тогда это было много, я откладывала, собрала в итоге сто тысяч рублей. Потом попросила повысить - отказали. Звонит дочка, она уже работала на ТагАзе - мама, приезжай, есть работа, и платят вроде бы нормально. Я же пенсионерка, мне 56 лет, но вот взяли маляром в покрасочный цех, сдала на разряд. Я так радовалась, что можно взять кредит. Значит, 100 тысяч у меня было, и еще 100 в банке взял на себя сын (возвращать надо 140), и я купила «гостинку», перестала чувствовать себя подзаборной. У детей свои семьи, дети, свои трудности, и я сыну с зарплаты возвращала понемножку кредит.
Работа была очень тяжелая, страшная. В день мы должны были покрасить 500 машин. Температура в цеху 40 градусов, цех в подвале, кондиционеров нет, а вентиляторы просто гоняли горячий воздух. Люди все время падали в обморок, девочка умерла, Ирина Олейникова, 27 лет, она в жару очень плохо себя чувствовала, пришла домой, легла и умерла. Средняя смена на ТагАзе - 12 часов, только сейчас сделали 8. Вот считайте, три часа туда-обратно на дорогу, дома падаешь без сил, - все, суток нет, и я радовалась, что вот дети взрослые, не надо готовить, а ведь сколько у нас матерей-одиночек. По субботам работали, это обычный рабочий день. Получалось у меня от 15 до 17 тысяч, ну где я, пенсионерка, заработаю больше? А мужчины могли получать и по 25 «грязными».
В столовую мы не ходили, брали еду с собой, потому что не успеваешь добежать до столовой за короткий перерыв. Большая проблема была с туалетом, мы ходили на пятый этаж из подвала. Лифт? Нет, что вы, пешком. И все время занято, потому что один унитаз на три этажа. Успеешь, не успеешь, - а премию сократят или вовсе спишут, и получишь копейки, тарифная-то часть у нас маленькая. Молоко положено за вредность - так оно стоит там на жаре по 12 часов, мы его выливаем. Травматизм высокий, два человека попали в конвейер, одному ногу ампутировали.