Что я сделал тебе, Гарри Дрэйк?
— Жизнь вообще несправедлива, Дрэйк, — мистер Кемпси закрыл пианино, — несмотря на все наши усилия, и мы должны принимать удары судьбы с гордо поднятой головой. Чем раньше ты поймешь это, — учитель посмотрел прямо на меня, — тем лучше.
Среда — самый дурацкий день недели еще и потому, что в этот день у нас сразу две математики подряд, с мистером Инкберроу. Две математики — это ужасно. Обычно я сижу рядом с Аласдером Нортоном, но на этот раз Нортон почему-то сел за парту с Дэвидом Окериджем. Когда я вошел в класс, единственное свободное место осталось только на первой парте, рядом с Карлом Норрестом, прямо напротив учительского стола. Дождь лил так сильно, что заоконный пейзаж — все эти фермы и поля — растворялся в мутной белизне. Мистер Инкберроу разбросал по партам наши тетради и начал урок как обычно — с «очень простых» вопросов, которые должны были «размять мозги».
— Тэйлор! — Он заметил, что я избегаю его взгляда.
— Да, сэр.
— Нуждаешься в разминке, а? Ответь мне: если «а» равно одиннадцати, а «б» равно семи, а «х» — это результат умножения «а» на «б», чему равен «х»?
Я знал ответ: семьдесят семь.
Но «семьдесят семь» — это сразу два слова на «С». Двойное заикание. Палач уже потирал руки — он ждал реванша после того, как мне удалось избежать чтения «Простых Молитв». Он уже тянул свои длинные пальцы к моему языку, уже сжимал мою глотку, и завязывал узлом артерии, отвечающие за снабжение мозга кислородом. Когда Палач наготове — я чувствую себя парализованным, и у меня нет ни единого шанса протащить столько букв «С» в свою речь.
— Девяносто девять, сэр.
Умные ребята в классе застонали.
Гарри Дрэйк вскочил и крикнул: «Этот парень — гений!».
Мистер Инкберроу снял очки, подышал на них и стал тереть линзы кончиком галстука.
— То есть, по-твоему, семь раз по одиннадцать равняется «девяносто девять», да? Позволь задать тебе вопрос, Тэйлор. Зачем мы каждый день встаем с постели? Ты можешь ответить? Ради чего мы вообще делаем это?
Глава 3. Родственники
«Еду-ут!» — Крикнул я, когда белый Форд «Гранада Чиа» дяди Брайана появился на Кингфишер медоус. Дверь в комнату Джулии захлопнулась, словно говоря: «тоже мне — новость века», но внизу, на первом этаже все оживились. Я уже снял со стены карту Средиземья, спрятал глобус и прочее барахло, которое Хьюго мог бы счесть «детским», — и теперь просто сидел на подоконнике.
Прошлой ночью штормовой ветер ревел как Кинг Конг, пытаясь сорвать крышу с нашего дома, но к утру все стихло. Я наблюдал, как сосед через дорогу, Мистер Вуммер, пытается приладить на место фрагменты забора, вырванные ураганом. Дядя Брайан свернул в наш дворик и заглушил двигатель. Первой из машины вышла тетя Эллис, мамина сестра. А потом — мои двоюродные братья. Сначала Алекс — в футболке «Скорпионс» и с повязкой на голове, как у Бьерна Борга. Алексу 17, но лицо его все еще покрыто подростковыми прыщами, и тело свое он носит так, словно оно слишком велико ему. Вторым вышел Найджел, тонкий, как жердь. Он был слишком увлечен кубиком-рубиком, и не замечал никого вокруг. Последним вышел Хьюго, как всегда в отличной физической форме. Он на два года старше меня. Имя «Хьюго» было бы проклятьем для большинства мальчишек, но мой брат носит его гордо, как нимб (плюс, он учится в Ричмондской школе, где жертвой издевательств ты можешь стать не потому, что ты уникален, а потому, что ты недостаточно уникален). Хьюго был одет в черную кофту на молнии, без капюшона, джинсы «Левайс», ботинки с острыми носками. На запястье у него — тканевый браслет. Такие обычно носят, чтобы доказать, что ты не девственник. Хьюго — баловень судьбы. В то время, как остальные мальчишки бегают за девчонками, в случае с Хьюго все наоборот — девчонки бегают за ним.
— Наконец-то! — мама вышла из дома и обняла тетю Эллис. Я приоткрыл окно, чтобы лучше слышать их разговор. Отец вышел из своей оранжереи, снимая с пояса набор садовых инструментов.
— Ну и погодку ты нам привез, Брайан.
Дядя Брайан извлек свое тело из машины и шутливо вскинул руки в защитном жесте, увидев отца.
— Что это с тобой? Подцепил бациллу садоводства?
Отец махнул садовой лопаткой.
— Чертов ветер придавил к земле мои желтые Нарциссы. У нас есть «знакомый», который обычно ухаживает за оранжереей, но его не будет до вторника, и как гласит старая китайская поговорка…
— Мистер Бродвоусу, нашему садовнику, — перебила мама, — нужно бы платить в два раза больше за то, что ему приходится исправлять урон, который Майкл наносит саду в его отсутствие.