О Моисее память сохраняет.
О том, как лоно вод неодолимых
Разверзлось перед племенем гонимым.
99
Ты зришь Синай, что дорог христианам
Гробницею святой Екатерины,
И Джидду, что от жажды непрестанной
Томится, поглощая зной пустыни,
Пролив, что освежает жаркий Аден,
Сухие, каменистые долины.
Целебный дождь те земли избегает,
А солнце почву в камень обращает.
100
Пред нами чередою бесконечной
Просторы трех Аравии замелькали.
Отсель дружинам боевым извечно
Коней чистопородных поставляли.
Кочевники с терпеньем безупречным
Им ярость и усердье прививали.
А если вниз ты взгляд свой обратишь,
То мыс Фартак близ моря ты узришь.
101
Из городов Аравии счастливой
Везут по миру чудо-ароматы.
А видишь, как над берегом залива
Эль-Хадд скалой возносится зубчатой?
А вот Ормуз, огромный и спесивый,
Где сокрушит турецкую армаду
Каштелу Бранку, беспримерный воин,
Магометан разбивший недостойных.
102
Мыс Мосандон пред нами открывает
К богатствам древней Персии дорогу.
Ты видишь ли Бахрейн, что утопает
В сиянье перлов, радостном и строгом?
Их цвет Авроры нежной покрывает,
Прекрасной, беззаботной, легконогой.
Смотри: с Евфратом Тигр соединился
И к славному заливу устремился.
103
Гляди теперь на Персию благую.
Там пушек храбрецы не уважают.
И воины, затеяв сечу злую,
Противника мечами побеждают.
Там чтут повсюду славу боевую
И от мечей мозоли не скрывают.
И снова предстает Ормуз пред нами,
Что будет славен громкими делами.
104
И Соуза, что доблестью военной
В земле известен станет отдаленной,
С отрядом небольшим, но дерзновенным
Здесь одолеет персов легионы.
Затем Менезеш, воин несравненный,
Обрушится на персов обреченных,
И силою искусного удара
Одержит верх над недругом он ярым.
105
Но мы оставим знойные пустыни
И с мыса Джаска (ранее Карпелы)
Стремительный полет направим ныне
Туда, куда судьба нам повелела.
Минуем мы Кермании равнины,
Чтоб увидать, как с гор струится смело
Прекрасный Инд и как с иных вершин
Стекает Ганг - могучий исполин.
106
Пред нами Кач; волною сокрушительной
Встает вода полуденного моря,
И входит в устье рек она стремительно
И вверх несется, жителям на горе.
А вот Камбея берег восхитительный.
Богатством и красой друг с другом споря,
Здесь города в довольстве процветают
И вашего прибытья поджидают.
107
Индийский берег, славный и желанный,
Что тянется от мыса Кумари,
До жаркой, отдаленной Тапробаны
И древних Гат незыблемых вершин,
Пройдут бесстрашно вои-лузитане,
Сюда явившись по стопам твоим.
И, предков чтя военные заветы,
Одержат всюду славные победы.
108
Племен немало разных поселилось
За старыми индийскими горами.
В одних магометанство утвердилось,
В других, взяв власть над робкими умами,
Язычество издревле сохранилось.
В Нарсинге, за далекими морями,
Почил Фома, апостол богоданный,
Что вкладывал персты в Христовы раны.
109
Там, в городе богатом Малипуре,
В те дни вдали от моря отстоявшем,
Не испытавшем океанской бури
И идолов старинных почитавшем,
Фома явился, бледный и понурый
И от пути бескрайнего уставший.
Он обходил неведомые страны,
Христовым словом исцеляя раны.
110
Он мертвых воскрешал молитвой дивной,
Он исцелял недуги и болезни,
Людей от мук врачуя неизбывных,
Он страждущим старался быть полезным.
Подвижник испытаньям непрерывным
Подвергнут был по воле сил небесных.
Вдруг ствол огромный у брегов пустынных
Извергли океанские глубины.
111
Правитель Малипура неустанно
Строительством в ту пору занимался.
Послав слонов на берег океана,
Он тщетно древесины дожидался.
Усилиям животных-великанов
Древесный исполин не поддавался.
Но тут Фома, на брег придя с канатом,
Набросил вмиг его на ствол заклятый.
112
С молитвою он принялся за дело
И, Божье милосердье призывая,
Извлек из вод подарок моря смело,
Величие Христово утверждая.
В сердца брахманов, в гневе закоснелых,
Закралась зависть мелкая и злая.
Они боялись, что народ смиренный
Примкнуть к Фоме решится непременно.
113
И сам верховный жрец, желаньем мести
И наущеньем близких распаленный,
Забыв устои совести и чести,
Встал на стезю деяний беззаконных,
Сей старец, кровожадностью известный,
Апостола гонитель исступленный,
Свершил убийство, чтобы без сомненья
Все на Фому направить подозренья.
114
Убил родного сына жрец надменный,
К Фоме объятый ненавистью страшной.
И толпы лжесвидетелей презренных
Святого очернили громогласно.
И смертный приговор ему мгновенно
Был вынесен от недругов ужасных.
А он перед лицом царя и знати
Содеял чудо, Божьей веры ради.
115
Он воскресил бесчувственное тело
И вопросил индийца молодого,
Чья длань его повергла в те пределы,
Отколь нельзя в наш мир явиться снова.
И юноша, возвысив голос смело,
Отца нарек убийцею родного.
И, полный неподдельным восхищеньем,
Твердил Фоме слова благодаренья.
116
То чудо всех индийцев поразило.
Крестился тут же царь благочестивый.
И многие, увидев Божью силу,
За ним примкнули к вере справедливой.
Тогда брахманов ненависть сплотила.
К Фоме пылая злобою ревнивой,
Они страдальца умертвить решили
И темную толпу к тому склонили.
117
Фома услышал яростные крики,
Когда он проповедовал народу.
Он знал уже от Господа-владыки,
Что скоро оборвутся жизни годы.
Он не страшился супостатов диких,
Презрев земные муки и невзгоды.
Фому сперва каменьями побили,
А после грудь ему копьем пронзили.
118
И Ганг, и Инд, слезами обливаясь,
Тебя, Фома, оплакали с любовью.
А христиане, по тебе терзаясь,
Предались долгой, неизбывной скорби.
Но херувимы с пеньем, улыбаясь,