86
Теперь скажи, властитель справедливый, Кто, как не мы, морей познал кипенье? Ты думаешь, Улисс велеречивый Прошел сквозь столько тягот и мучений? И сам Эней, герой благочестивый И вдохновитель дивных песнопений, Скажу тебе спокойно, без пристрастья, Не испытал того и сотой части.
87
Ведь славный старец, к влаге Аонийской Приникший воспаленными устами, Семь городов и весей ионийских Втянувший в спор, что тянется веками, И тот другой, кудесник Авзонийский, Возлюбленный великими богами, Что Родину могучую прославил И память нам о римлянах оставил,
88
Вещали, как скитались полубоги Средь Полифема сказочных владений, К Цирцее приводили их в чертоги, Сирен прекрасных воскрешали пенье, Киконов измышляли нам жестоких И лотос, всем дарующий забвенье, И на героев беды насылали. И лоцманов любимых их лишали.
89
То их в Аид зловещий отправляли, То к Калипсо бросали их в объятья, То гарпиям их пищу отдавали, То страшным подвергали их проклятьям. Так баснями умы они пленяли, А я же без утайки и изъятья Поведал ныне правду вам простую, Что превосходит выдумку любую!"
90
Всех капитан сумел заворожить, Восторг всеобщий речь его снискала. И смог король туземный оценить Тех, кто державе положил начало, Кто смог врагов смертельных разгромить, Чью доблесть слава вечная венчала. Он восхищался мужеством народа И храбростью бывалых мореходов.
91
Из уст в уста средь свиты расходились Известия о доблестных скитальцах. Их мужеству придворные дивились, Глаз не сводили с гордых португальцев. Но вот уж над волнами появились Те кони, коих Фаэтон-страдалец Не удержал. Они скрывались в море, И во дворец король вернулся вскоре.
92
Как сладостно звучит повествованье О мужестве, о дней прошедших славе! Оно сердца на добрые деянья Толкает, возвышая честь державы. И юношей зовет на поле брани, Их заставляя позабыть забавы, И зависть в них здоровую рождает К героям, коих лира воспевает.
93
Сам Александр не столько вдохновлялся Ахилла незабвенного делами, Как песней он бессмертной упивался, Гомера несравненного стихами. И Фемистокл недаром признавался, Что Мильтиада боевое знамя И лавры, что героя увенчали, Ему никак покоя не давали.
94
И Гама твердо доказать решился, Что меркнет слава прежних мореходов, Которыми доныне мир гордился, Пред подвигом святым его народа. Когда б великий Август не стремился Возвысить Мантуанского рапсода, То вряд ли тот проникся бы желаньем Воспеть Энея храброго деянья.
95
Родит отчизна наша Сципионов, И Цезарей, и Августов немало. Но все ж под лузитанским небосклоном Еще пора такая не настала, Когда король бы чтил стиха законы, Как Август просвещенный, что, бывало, Слагал стихи о Фульвии несчастной, Оставленной Антонием напрасно.
96
Пусть Цезарь галлов покорил мятежных Война его от муз не отвращала. Когда он оставлял свой меч железный, То с твердостью рука перо сжимала. И Сципион, бесстрашием известный, Комедией был увлечен немало. А Александр Гомером упивался, С поэмами его не расставался.
97
Средь римских и ахейских капитанов Невежд, глухих к искусству, не водилось. Средь португальцев только, как ни странно, К поэзии любовь не воцарилась. Я повторяю с болью, неустанно, Что больших бы побед страна добилась, Когда бы муз прекрасных почитала И звонких рифм созвучья понимала.
98
Раз нет у нас Гомеров вдохновенных И песни нам Вергилия невнятны, Не будет и Энеев дерзновенных, Ахиллы не свершат свой подвиг ратный. Сердца людей постигнет омертвенье, Не воссияет свет им благодатный, Их души безнадежно огрубеют, В невежестве постыдном закоснеют.
99
И должен быть наш Гама благосклонным К тем музам, что дела его воспели И, движимы любовью прирожденной К отчизне, ей хвалу сложить сумели. Он, славной Каллиопой обделенный, Чуждался муз веселых с колыбели. Нимф Тежу избегал, не зная рвенья Героем стать чудесных песнопений.
100
А нимфы Тежу с нежностью внимали О подвигах и странствиях сказанью, Мой скромный труд с восторгом восхваляли И песнь мою встречали с ликованьем. О, если б и герои понимали, Что наши лиры, славя их деянья, Бессмертием их щедро одаряют И дверь пред ними в вечность отворяют!