За стенами, выложенными из аккуратных плит песчаника, виднелись черепичные красные крыши домов, купола нескольких храмов, купол общественной бани-термы и небольшая (примерно на тысячу зрителей) цирковая арена.
– Может свернём туда? – спросил вновь подъехавший к префекту старший декурион Дед, то есть гетул Цельзий.
– Не будем сворачивать! – бросил в ответ Деду Лузий
– Ну, там же можно хорошо подкрепиться. Да и вино в Бононии неплохое. Я знаю там одну таверну, которая называется «У Лупианы Фенистиллы». Я их вино уже не раз испробовал, – заметил гетул, и при этих словах он закатил глаза и мечтательно причмокнул. – Особенно оно хорошо, если не разбавлять его водой!
– Я же сказал, что не будем! Остановимся теперь только в Ад Аквасах! И об этом сообщи остальным, – ответил гетулу Лузий.
Квиет всем своим видом дал понять, что обсуждать это решение не намерен. Сегодня гетул-декурион ему показался особенно назойливым. Что касается службы, претензий к нему в общем то в последнее время не имелось. Он и усерден, и исполнителен, и дисциплину почти не нарушал. В этом он уступал только Кварту и Шадару. Тоже неграм, служившим декурионами в их але, и которые были давними друзьями и соратниками Лузия. Но вот язык у этого гетула был как у торговки с рынка. Не мог он долго держать его за зубами. И это был его главный недостаток.
Не успел Лузий в сердцах строго отчитать надоедливого старшего декуриона, как послышался вновь возглас. Уже откуда-то с боку, с обочины дороги:
– Приветствую тебя префект!
Квиет осадил коня, и оглянулся. У него невольно поднялась бровь. К мильному столбу подошёл седовласый морщинистый старик с изуродованным несколькими шрамами лицом. Одного глаза у старика вообще не было, и прикрывала отсутствующий его глаз широкая чёрная повязка. На ногах у незнакомца были легионерские калиги. Старик опирался на посох. За спиной у подошедшего был холщовый мешок. Видно старик направлялся из близлежащего поместья в город.
Квиет несколько сурово обратился к одноглазому:
– Приветствую!
– Юпитер Вседержатель и Громовержец вам в помощь! – откликнулся незнакомец.
– И тебе того же! Кто ты будешь?
– Я Авлет Орозий.
– Это ничего мне не говорит, – ответил Лузий.
Тогда старик расправил плечи, вытянулся как легионер и отчеканил:
– Я бывший центурион V легиона Жаворонки.
– А-а! Знаю-знаю. Того самого легиона, который полностью пал с Фуском, – Квиет достаточно скептически усмехнулся. – Выходит не весь V Жаворонки пал?! Кое кто из него и остался в живых…
– Было дело, префект, – не смутившись, ответил одноглазый. – Но меня за это не стоит укорять!
– Почему?
– Ну потому, что мы тогда не спасовали, – пояснил бывший центурион.
– Ты так считаешь, Авлет?.. Хм-м… – и Лузий при этих словах ещё более откровенно усмехнулся.
– Да!
– Да?!
– Мы бились до последнего! – возразил старик. – Никто из наших не дрогнул и не проявил малодушие! Мы бились отчаянно! Все! И не уронили честь V Жаворонки. А ведь наш легион знаменит! Он был сформирован ещё полтора века назад, и сформировал его не кто-нибудь, а сам Цезарь, который первое время содержал его на свои средства. У нашего легиона было славное прошлое. Он участвовал в завоевании Галлии, сражался в Африке и Германии, подавлял возмущение батавов в низовьях Рейна, и только в Дакийскую кампанию ему очень не повезло. Потому что он попал в устроенную даками засаду.
– Что, получается бились до последнего и никто из вашего легиона не сдался?
– Ни один из наших добровольно не сдался.
– И ты в этом клянёшься?
– Клянусь! Причём всеми богами!
– Ну а ты сам-то почему тогда выжил, центурион? Можешь мне это объяснить? Почему ты жив-здоров и сейчас стоишь передо мной?
– Могу.
– Ну-у-у…
– Меня ранили. Я потерял сознание. Даки подобрали меня и не стали добивать, а решили сделать своим рабом. А вот уже после их поражения они вынуждены были меня освободить, и теперь я живу здесь, у самой границы с Дакией.
– И как тебе было у даков в плену? – уже одноглазого старика спросил старший декурион-гетул.
– Жилось не сладко.
– А поподробнее можешь рассказать? – поинтересовался встрявший в разговор Дед.
– Мёдом, конечно же, меня даки не потчевали, к своему столу не приглашали, – ответил одноглазый. – Но они хотя и суровы, однако же справедливы. Без причины никто из даков меня не обижал, это всё-таки мне следует признать.
– И сколько ты пробыл в Дакии? – спросил Авлета Орозия Квиет.