Под плеткой сердце стынет:
Ударит, опрокинет,
Из плоти душу вынет.
Всесилен только страх,—
Покуда боль не минет:
Ее душа отринет
И наконец покинет
Пустыни скорбный прах.
И от земли, от тленья,
От горестного тленья,
От мерзостного тленья
Отторгнуться спеша,—
В блаженные селенья,
Легко, без промедленья,
В блаженные селенья
Возносится душа.
Ожог — и вот, в пустыне,
В чудовищной пустыне,
В сияющей пустыне
Пылинкой легкой мчу:
Я здесь покинут ныне,
Я плаваю в пучине,
И быть свободным ныне —
Вот все, чего хочу.
О смерть, лишь ты осталась,
Чтоб исцелить усталость,
Уврачевать усталость
Мою в последнем сне:
Исполни эту малость,
Яви к живому жалость,
И пусть наступит алость
На смену белизне.
Тейшейра де Паскоаэс
© Перевод Л. Цывьян
ОДНООБРАЗНЫЙ НАПЕВ
Однообразно…
И облик мира давит, словно груз…
Цвет радости все так же ало-красный…
Все так же в светотени тонет грусть…
Жизнь! — в том же теле все та же извечная мания…
И элегичность все та же в звучаньях печали…
И неизменные замерших гор очертания,
Где, словно радуга, слезы зимы заблистали…
То же дыханье тоски, напоенное ядом…
Ночь неизменная присно, и вечно, и ныне…
Черная бездна, все так же разверстая рядом,
Скорбь, что застыла в душе — неоглядной пустыне…
Память, бредущая той же глухою тропою…
Ночью и днем плач источника около дома…
То же окошко раскрыто, и в нем предо мною
Тот же простор окоема…
Перед глазами все та же картина…
Тот же пейзаж, и все так же молчание длится…
И неизменная роз неизменных куртина…
Тот же восход, и все так же поющая птица…
И неизменно улыбка исполнена той же печалью…
В глади зеркальной лицо отразилось привычно…
И над безжизненной далью
Тот же закат, что обычно…
В голосе моря, в привычном гуденье прибоя
Слышен о жизни и смерти извечный рассказ…
Вечное то же кладбище под вечной луною…
Жизнь, что не прожита нами, все теплится в нас…
Штилем объятое море привычно застыло…
Люди все так же теряют себя в Алентежо…
Время, что в нас погрузилось, проснуться забыло…
В нас неизменно все то же, и мы неизменно все те же!
ВЕЧНАЯ РАЗЛУКА
Все, что на свете красками блистало
И что прекрасным на земле слывет,
Померкло вмиг, едва тебя не стало.
Благословен вовеки твой приход,
Такой недолгий, в этот мир суровый!
С тобой расцвел лазурью небосвод,
Ты одарила мир душою новой,
Ты форму придала ему и цвет,
И стала жизнь твоя его основой.
Теперь, когда тебя навеки нет,
Мир в прежнее вернулся состоянье,
Он стал пустыней, в нем померкнул свет.
В природе холод, мрак и умиранье,
Навек оцепенели дом и сад
И погрузились в черное молчанье.
Смотрю в окно: встречает зиму взгляд,
И под луной нагих деревьев тени,
Как будто души, вверженные в ад.
Плывут из мрака зыбкие виденья,
Неявно, смутно сходные с тобой,
Что милосердно в час ночного бденья
Творимы сострадательною тьмой.
Я жду: быть может, облик твой рассветный
Появится, как солнце, предо мной.
Но вижу свет угрюмый, неприветный,
Неясность, зыбкость — в ней я обречен
Тебя искать в надежде безответной.
Тревожит тишину мой скорбный стон
И в пустоте опять к тебе взывает.
Как бог жесток! Мольбам не внемлет он
И каменные уши закрывает.
Но вновь и вновь в бездонной тишине
Тоскующий мой голос оживает.
Кричу тебя! Но нет ответа мне.
(Стал этот мир бездушней истукана.)
В нем нет тебя! И в самой глубине