Когда бы мысль дарила
Мне повод к радости — как повод к пеням
Мне горе сотворило,—
Я лирою и пеньем
Утешился б, вооружась терпеньем.
И голос мой усталый,
Столь чистый, радостный во дни былого,
Ничто б не омрачало,
И не звучало б слово
Столь горестно, столь хрипло и сурово.
Будь я таков, как прежде,
Я мог бы ваши заслужить хваленья,
И вам, моей надежде,
Вознес бы я моленья,
Любовь воспел бы и ее томленья.
Счастливые печали,
Блаженнейшие дни и упованья!
Как сладостны вы стали,
Мои воспоминанья,
Теперь, во дни суровые страданья!
О радости былые!
О рай — тебя на миг мне подарили!
Что вы, невзгоды злые,
Мне с жизнью сотворили —
Разрушили ее и разорили!
К чему так долго длится
Жизнь, тяжкой удрученная напастью?
И мне не исцелиться
Твоей, о Время, властью,
И нет исхода моему злосчастью!
Но все ж, томясь, горюя,
Осиливаю искус сей постылый,
А лишь заговорю я —
Мне изменяют силы,
Слабеет голос мой, звучит уныло.
Увы! Орфей счастливый!
Мольбам твоим и лире сладкострунной
Внял Радамант гневливый[56],
И ты с супругой юной
Увиделся, покинув мир подлунный.
В сердца самих Эриний[57]
Проникли эти сладостные трели.
И грозные богини,
Что яростью горели,
Втроем притихли вдруг и присмирели.
И несравненным звукам
Внимала преисподняя в молчанье,
Далась отсрочка мукам,
И замерли стенанья,
Сменилось наслаждением страданье.
Сизиф свой тяжкий камень
Вверх в гору не катил по кручам склона,
И колесо, чей пламень
Жег вечно Иксиона[58],
Застыло по велению Плутона.
И скорби сострадая,
Душой богиня гордая[59] смутилась,
И нимфа молодая,
Что с жизнью распростилась,
К тебе из царства мертвых возвратилась.
Но сила не дана мне
Смутить хотя бы душу человечью
И сердце тверже камня
Растрогать грустной речью —
В жестокой я сочувствия не встречу!
Ведь ты, моя царица,
Бесчеловечней, беспощадней втрое[60]
Гирканской злой тигрицы
И девы Каллирои[61],
И льва, что притаился за горою!
Но с кем я тщетно спорю,
Кому я сетованья шлю напрасно?
Лишь вас, о девы моря,
Что чисты и прекрасны,
Молю я: троньтесь долею злосчастной!
И над лазурной влагой
Вы злато влажное кудрей взметните,
Веселою ватагой
Из пенных волн шагните
На брег морской и на меня взгляните.
вернуться
Имеется в виду Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.), римский поэт, к судьбе и к духу творчества которого Камоэнс ощущал особенную близость (см. Элегию III). «Метаморфозы» Овидия были главным источником сведений Камоэнса об античных мифах. Вслед за Овидием Камоэнс использует материал античной мифологии для сотворения многочисленных поэтических метафор-метаморфоз.
вернуться
Радамант (греч. миф.) — один из судей над мертвыми в Аиде-Орке, подземном царстве умерших.
вернуться
Эринии (греч. миф.) — богини мести, обитающие в Аиде.
вернуться
Иксион, царь лапифов, отец Пирифоя, за оскорбление Геры прикованный в Аиде к горящему вращающемуся колесу.
вернуться
Богиня гордая — Персефона, жена Аида (Плутона), властителя царства умерших.
вернуться
Гиркания — область древней Персии, славившаяся обилием тигров.
вернуться
Дева Каллироя (греч. миф.) — калидонская девушка, отвергшая любовь Кореса, жреца Диониса. По просьбе оскорбленного жреца Дионис поразил жителей страны безумием, излечить от которого калидонцев смогло бы только принесение Каллирои в жертву. Однако Корес заколол себя вместо любимой, а Каллироя покончила с собой возле источника, который стал носить ее имя.