Лузитанская лира

Тому же, кто пасти берется стадо
В долине, на лугу,—
Ручаться я могу,
Тому иного ничего не надо.
Отрады пастуха
Равнять ни с чем не должно,—
Занятие какое
Столь умножает мысли о покое?

Узри: среди полей
Козлятки веселятся,
Топча цветы жестоко
На берегу хрустального потока,
Поблизости от юных ивняков,
Без нежных чьих отростков
Воспитывать не следует подростков.

Увидь, как бродят овцы
Вблизи своих ягнят.—
И сильные, откормленные овны
Ведут бои бескровны
За право старшинства;
Пастух бряцает на несложной лире
И, чужд мирских забот,
Об Амариллис ласково поет.

Узри жеманство тёлок,
Столь резвых по весне,
Узри быка, что защищает стадо,
Который, если надо,
Готов вонзить рога
В любого ненавистного врага.

Узри в другое время,
Как поединком заняты тельцы,
Свирепые бойцы,
И, кто уступит в битве,
Тот спрятаться готов,
Стыдом терзаем, в зарослях кустов.

Доволен поселянин
Спокойным созерцаньем сих забав;
Его придворный блеск ничуть не манит,
В нем чист и ясен дух,—
Ему не ранит слух
Наушник, замышляющий коварство
Противу всех и вся;
И Зависть на него не обращает
Свой ядовитый зрак,
А также — тягостная жажда злата
Ему не отравляет каждый шаг,
Напротив, он спокоен, весел, благ.

Доступная для зрения округа —
Предел его мечты;
Он с родиной разлуки бы не вынес,
Он рек чужих вовеки не видал —
Но знает свой ручей.
Что лижет серебристою волной
Зеленый берег заливного луга.
Он влагу Вакха не приучен пить
Из золотых, причудливых сосудов;
Его сосуд — ладонь,
Он пьет пригоршней влагу родника;
Еще — парное млеко
Полезно для желудка человека.

Сбирает он плоды
С дерев, своей насаженных рукою,
И сих плодов ему угоден вкус;
Он засыпает в древней сени дуба,
Уютно убаюкан пеньем птиц.
На травы легши ниц,—
И в грезах беспечальных
Под песню вод хрустальных
Спокойно спит, пока реки струя
Меж галек мчит то жалостно, то гневно,
Прекрасна повседневно,—
А средь листвы древес
Влюбленный ветер дышит,
Ласкает ветви, гладит и колышет.

Его не будят горны поутру,
И криков капитана
Он над собою слышать не привык,—
Ему приход рассвета
Вещают петухи,
Когда Аврора, о Тифоне плача[95],
Покроет сладким жемчугом росы
Леса, луга и долы,—
И селянин, восстав, бредет на всполье,
Там тяжкий труд, но там же и приволье.
Из сердца песня льется у него,
И он поет нередко;
Он большего коварства не творит,
Чем по лесам на птиц ловушки ладить,
Капканы на зверей,
На рыбу ставить верши у затонов;
Он так ведет дела,
Чтоб не касаться и не ведать зла.

Живет он, — не затем ли,
Чтоб дедовские земли,
Подвигшие его на жизнь и труд,
Последний предоставили приют.

В начале дней я жил подобной жизнью,
Не ведая любви,
И, сельскому обычаю в угоду,
Еще хранил свободу,—
Теперь, приявши жребий городской,
Я утерял покой,
Я ныне стал скитальцем,
Изгнанником, отверженцем, страдальцем.

Но сравнивать себя
С собой нельзя, пожалуй:
Днесь — взрослый муж, а прежде — мальчик малый.
Увы, мы не равны;
День Лета не подобен дню Весны.