IX
О нежный Тежо, сам себе не лги,
Мы связаны — куда уж неразрывней:
Чем будут горестней мои шаги,
Тем скорбь твоя — темней и неизбывней;
Лучи Светила суть мои враги,
Твои враги — бушующие ливни;
Нам суждено оплакивать мечты —
О, мы вкусили злобы и тщеты!
X
Рыдание возведено в обычай,
Тоска ложится тяжестью оков; —
Каких она ни принимай обличий,
Исход всегда один, и он таков:
Нас отпоет хорал капеллы птичьей,
Оплачут нас слезинки родников,
Нас предадут коварству и обману.
Вкусим ли счастья? Кто залечит рану?
XI
Но нет, мой Тежо! Как не воспою
Спокойствия и суводи потока,
Многообразность вечную сию?
А я, отшельник, сгину одиноко.
Ты устремляешь к западу струю,
На север путь ведет меня далёко.
О кто, во имя высшей правоты.
Несходства сгладит нашего черты?
XII
Я вижу, как жестокий пламень лета
Тебя влечет под землю, в царство тьмы;
Приходит осень, лживо разодета,
Смущает наши чувства и умы;
Мы понимаем — песня года спета,
Но, переждав злосчастие зимы,
Вдыхаем снова мощную моряну:
Теперь весна, везде, куда ни гляну.
XIII
Меня ли сделай влаги холодней,
Вбери ль мое страдание живое!
Что смерть! Я мыслю с радостью о ней,
Я за двоих да выстрадаю вдвое!
Но воском станет медь куда верней,
Чем сбудется мечтанье таковое,—
Нет, все мои моления пусты:
Опять таким, как прежде, станешь ты.
XIV
Пусть розны мы, пусть мы живем особо —
Однако путь у нас с тобой один;
Я бытие влачу в преддверье гроба,
Ты жаждешь тишины морских пучин;
Несходным судьбам покоримся оба,
Умру — ты вновь родишься, исполин:
Будь славен, ты, спешащий к океану!
Но я таким, как был, уже не стану.
Жасинто Фрейтас де Андраде
© Перевод А. Богдановский
МОСКИТУ
Соперник мой удачливый, москит,
Неуловимый, наглый, бестелесный,
Как некий дух, от глаз людских сокрыт,
В чертог ворвался к Делии прелестной,
Не дав мечте исполниться моей,
Взлелеянной в теченье стольких дней.
И дрогнули алмазные врата
Для прочих неприступной цитадели,
Куда ни мысль, ни дерзкая мечта
До сей поры проникнуть не посмели,
И ты влетел, с жестоким торжеством
Глумясь над растерявшимся врагом.
А Купидон, покой ее смутив,
Стрелой избрал язвительное жало;
Он в цель попал и, весел и счастлив,
Ждет, чтоб о том и Делия узнала:
Красавицы напрягшаяся грудь
Есть первый знак того, что верен путь.
Тебе, москит, лишь в том отрада есть,
Что не страшат тебя ни месть, ни кара,
Что рану можешь метко ты нанесть
И избежать ответного удара:
Как извести подобную напасть,
Когда не видишь, на кого напасть?
Любовь бы тяжко ранила тебя,
Когда б ты поступил не против правил,
Когда б Амур, проказы возлюбя,
Копье твое в иную цель направил!
Да, видно, не судьба! И я утешен:
Москит, ты перед Делией безгрешен.
Одно тебе скажу, соперник мой:
Чтоб незаметно к Делии пробраться,
Ты выбрал час, когда, объятый тьмой.
Весь мир уснул. Но нечего бояться
Таким, как ты. Оставь же страхи эти,
Тебя не разглядеть и в ярком свете.
Москит, раздутый как от водяной!
Ты жертву бедную язвишь жестоко,
Но наделен лишь алчностью одной
И страстного не ведаешь порока.
Набьешь утробу так, что станешь охать.
Куда ж в тебя еще вместится похоть?
Так потрудился ревностно господь,
Что мне ясна безгрешности причина:
Твою названьем не означит плоть
И лексикон Амброзьо Калепино[98]
Не хватит уменьшительных частиц —
Куда ж тебе еще прельщать девиц?
вернуться
98
Знаменитый «Словарь латинского и итальянского языков» (1502), составленный итальянским гуманистом и лексикографом Амброзьо Калепино (1435–1511).