Ты утонешь, словно в море,
В голосе ее и взоре,
Вот ведь горе-
То, рыбак!
Парус не доверь борею!
Прочь плыви и поскорее!
Будь мудрее,
О рыбак!
КАСКАЙС
© Перевод И. Чежегова
Земля достигла там предела;
Там взор напрасно бы искал
Отдохновенья: вкруг чернела
Гряда бесплодных диких скал,
И лишь печальная, одна,
Росла там жалкая сосна.
В ее ветвях ветра гуляли,
Сосны сгибая тонкий стан,
Над нею тучи нависали,
Под ней ярился океан…
Там явен был — суров и дик —
Природы первозданный лик.
В ущелье сумрачном шуршали
Сухие стебли тростника,
И родники там не журчали,
И пересохла там река…
Но был суровый этот край
Для нас — благословенный рай.
О, как мы счастливы там были
Наш каждый день, наш каждый час,
Весь мир мы с нею там забыли,
Весь мир друг в друге был для нас!
И тихо наша жизнь текла
Вдали от суеты и зла.
Глаз не сводили мы друг с друга,
Страсть набегала, как волна:
Лишь мной жила моя подруга,
Всем для меня была она.
И пела счастье бытия
В ее душе душа моя.
И, нас узрев из райских кущей,
Поведал ангел небесам:
Часы любви быстротекущей
Равны векам, равны векам…
В тысячелетье каждый час
Господь преображал для нас.
Я пил любовь — и в упоенье
Длил сладость каждого глотка;
Но скоро чашу наслажденья
Я выпил… И была горька
На дне ее печаль моя.
Но кто еще любил, как я!
Никто! И кто был столь любимым?
Любимой кто дарил себя
В блаженстве столь невыразимом?
И чьи сливались так, любя,
В одно и души и сердца,
Не ведая любви конца?..
Кто знал, что горестные годы
Нас неотвратно стерегут
И что сердечные невзгоды
Разрушат мирный наш приют?..
Ах, рай наш на краю земли,
Увы, сберечь мы не смогли.
Но я не тщусь, в пустой надежде,
Вновь зреть те милые места:
Ведь я уже не тот, что прежде,
И та, кого любил, не та…
И мне чужие те края,
Где был когда-то счастлив я.
Земля достигла там предела,
И рая нет на той земле;
Под ветром чудом уцелела
Сосна на вздыбленной скале…
И ныне сумрачен и дик
Покинутой природы лик.
Соарес де Пасос
© Перевод И. Чежегова
СВАДЬБА В СКЛЕПЕ (Баллада)
Взошла луна! Часы уж полночь били…
Надгробья спят, под ними спят гробы.
Мир и покой! Лишь тот, кто спит в могиле,
Свободен от превратностей судьбы.
Но что за грохот? Кто это с размаху
Могильную плиту вдруг отвалил?
Подобный в белом саване монаху,
Встал бледный призрак посреди могил.
Встал… И в зловещем лунном свете тонет,
Разлившемся в небесной высоте;
И ветер в скорбном кипарисе стонет,
Сыч ухает на мраморном кресте.
Встал призрак, глядя в мрачном изумленье
На кладбище… Кругом глухая ночь…
Нет никого… Стряхнул оцепененье
И, саван волоча, пошел он прочь
Туда, где над безвременной могилой
Белеет в гуще кипарисов крест…
Там замер он, и глас его унылый,
Повторен эхом, зазвучал окрест:
«О ты, кого любил и буду вечно
Любить в загробной жизни, как в земной!
Меня ты обманула бессердечно,
Когда клялась навеки быть со мной…
Любовь — обман… Но все же не обманет
Смерть зоркую наивная мечта:
Кто из живых еще меня вспомянет,
Меня, сошедшего под сень креста?
Три дня лежу я под землею пыльной,
Но нет тебя, все нет тебя со мной…
Сколь тяжко сердцу под плитой могильной:
Оно ведь билось для тебя одной!»
«Сколь тяжко!» — повторил, как заклинанье,
Лицо руками закрывая, он,
И грудь его исторгла сквозь рыданья
Неразделенной страсти скорбный стон.