Вот — осень, все угасло, все поблекло.
Откуда мне узнать, о милый мой,
Ты любишь ли, чтоб дождь стучал о стекла,
Закрытые сырой, тяжелой тьмой?
Я точно знаю: сладостно безмерно
Мечтать вдвоем дождливою порой:
Пусть греза и нелепа, и химерна,
Но ей пределом — кипарисный строй.
Мы воскрешаем блеск минувших лилий
И вызываем к жизни без конца
Печальные часы былых бессилий,
Навеки погребенные сердца!
В такие ночи, с ливнем или градом,
Так хорошо отбросить жребий свой
И слушать, затаясь с тобою рядом,
Как долгий дождь шуршит по мостовой.
Как сном осенним нас бы укачали,
Рождаясь, вырастая ввысь и вширь,
Чудовищные образы печали,
Немые, как дорога в монастырь!
В такие ночи — лишь мудрейшим душам
Дано на грезы наложить узду,—
В такие ночи суждено кликушам
Метаться в экстатическом бреду,—
В такие ночи к разуму поэта
Нисходит свыше лучшая строка,
И он ее бормочет до рассвета,—
А жизнь — так далека… Так далека!
Антеро де Кентал
© Перевод Ю. Корнеев
ПАНТЕИЗМ
Стремление… Желанье, что раскрылось
В реторте мук, претерпленных сполна.
Жизнь для меня в нем олицетворялась —
Какой бы вид ни приняла она,
Равно стремится к свету и простору
В цветке, во мне, в звезде душа одна.
Зверь, по лесу к себе скользящий в нору, —
И тот ведь чует бога оттого,
Что постигать его присуще взору
И красоты, и блеска волшебство
И что тоску природы бесконечной
Передает рычание его.
В рычанье этом — голос жизни вечной,
Неистощимость силы той святой,
Что птаху побуждает петь беспечно;
Порыв, что ввысь ведет тропой крутой
И сердце хищника, и сердце, кое
Пленяет нас своею чистотой.
Всеобщий побудитель, враг застоя,
Куда б ни вторгся самовластно он —
В эфир, где все безмолвствует в покое,
Иль в грозный океан, чтоб, им взметен.
Тот к небу поднялся стеною пенной,
Иль в неподвижный безысходный сон
Материи глухой и довременной,
Иль к нам в сознанье, чтобы там сквозь мрак
Зарделся луч свободы дерзновенный…
Жизнь вечна, и ее исток — очаг,
Затерянный в бездонности астральной.
То блещет он, то тлеет кое-как.
Жизнь — семя, что мало и колоссально.
Оно взрастает в толще бытия,
И вихри вкруг клубятся изначально.
Под тысячью личин свой лик тая,
Восходит по спирали созиданья
Всемирный Дух в надзвездные края.
Так полните ж безбрежностью своей,
С войною чередуя мир бесстрастно,
Моря, долины, горы, ширь степей.
Из тигеля Возможности неясной
К многообразью Сущего пробить
Себе дорогу сильтесь ежечасно.
Цветок, ты должен лепестки раскрыть!
Скала, пусть вкруг тебя валы седеют!
Орел, спеши к далеким тучам взмыть!
Идите смело в мир. Не оскудеет
Та вечная душа, что в вас кипит:
Горячий ключ и в стужу не хладеет.
В любую форму Дух нетленный влит.
Он, богоравный, хоть пьянится снами
И неподвижен иногда на вид,
Всегда в пути, и под его стопами
Росток вослед ростку, за всходом всход
Становятся густыми зеленями.
Дыханья жар и безразличья лед
В себе он, непостижный, сочетает
И в посвист ветра и в журчанье вод
Напев свой и рыдания вплетает.
ИСТОРИЯ
I
Хоть человек и впрямь к заветной грани
Грядущего сквозь мглу судеб и лет
Идет, покорен бестелесной длани.
Которой жизнь дают любовь и свет;
Хоть, странный путник, чей пролег в тумане
От Прометея к Иисусу след,
На ощупь он бредет неустрашимо,—
Не ведает он, кем ведом незримо,