- Ар,” сказал другой, сплевывая. “Сейчас она его не носит, парень. Значит, она сняла его по причине, которая не имеет к тебе никакого отношения.”
Рыцари рассмеялись, и Кериан осторожно подождала, пока звук их голосов не стал отдаляться, а затем они продолжили свою дозорную прогулку. Когда она поняла, что они ушли, то проскользнула прямо вокруг основания башни, вышла из-под моста и оказалась в широкой полосе луговой травы, которая спускалась к персиковым садам.
Она бежала низко, согнувшись и едва шевеля траву, и не выпрямлялась, пока не пересекла дорогу возчиков, отделявшую луг от сада. Вдоль края стояли штабелями корзины, оставшиеся от урожая. Внутри сада листья поникли, иссякли вместе с урожаем, ожидая осени. Осень дышала поднимающимся туманом, запахом перемен, запахом ухода.
Кериан вздрогнула.
Однажды Ийдахар сказал ей: "Ты услышишь, что Кагонести-дикари. Ты еще услышишь, как говорят, что Квалинести нас не крали. Вы услышите, как говорят, что другие украли нас, людей, минотавров, огров или гоблинов, ищущих наживы. Иногда ты услышишь, что Квалинести спасли нас от этих тварей, но мы-то знаем лучше. Мы всегда будем слышать плач наших родичей. Мы всегда будем помнить лица тех, кто украл нас из нашего дома. Оставайся в своем городе, Кери, но ты останешься за ту цену, что придет время, Черепаха, когда ты обнаружишь, что не можешь вспомнить, кем ты являешься
Черепаха. Старое ласковое имя не Жалило. Она вернула ее сердце в другое время, в другое место, к брату, который любил ее, несмотря ни на что. Как отнесется к ней Ийдахар, если узнает, что ее возлюбленный-Квалинести, и не только он, король Квалинести?
В небе раздавались хриплые крики толпы, плывущей к мосту. Запах дыма исчез, но тут же вернулся. Кериан быстро пробежала между рядами персиковых деревьев, через фруктовый сад, направляясь к лесной дороге по пути в Слиатность.
На краю сада, где земля спускалась в лес, Кериан остановилась и оглянулась. Над узловатыми ветвями персиковых деревьев возвышались четыре башни. Сверкали серебряные пролеты мостов. Кериан молча простилась с мостами, башнями и сияющим городом. Она сбежала с холма в лес, в это зеленое и блестящее царство, которое так сильно напоминало ей Эрготианские дебри ее детства. На какое-то время она снова стала ребенком, девочкой, живущей в стране леса и морского неба.
“Ты меня не поймаешь, Кери! Кери не сможешь меня поймать!”
Ийдахар со смехом отбросил старую насмешку. Кериансерай знала это презрение всю свою юную жизнь, и она знала его сдерживающую любовь. То, что происходило между ними, братом и сестрой, всегда было сплетением этого: презрение старшего, сына, чье место во вселенной его родителей было нарушено этой неожиданной девушкой, и неизменная привязанность, которую он никогда не отрицал. В конце концов, она была его младшей сестрой, и не важно, как сильно раздражало ее само существование.
- Черепаха!”
В небе серые Чайки перекликались с Ийдахаром, когда он бежал впереди нее, длинные конечности сверкали на солнце, коричневые и мощные. Кериан изо всех сил старалась не отставать, песок под ногами был как клей, ее маленькие ножки сильно качались и, казалось, никуда ее не вели. Ийдахар проплыл над корягой, и все это время его светлые волосы струились сзади, цвета лунного света. Его татуировки казались тенями на нем самом, тенями на его спине, руках, ногах. Необычайно гордился этими знаками Ийдахар, ее брат. Им уже исполнился год, боль от них давным-давно прошла, и они обозначали его родословную, его племенное наследие, надежды, которые его народ возлагал на него. Бегун Ийдахар, говорили отметины на его ногах.
На Кериан не было никаких следов, кроме синяков и царапин от ее бега через лес и вниз к пляжу, от ее упрямого стремления не отставать от своего старшего брата. Она была еще слишком молода для меток, слишком молода, чтобы нести историю своего народа. Она глубоко возмущалась этим, считая себя ничуть не менее достойной, чем ее брат. Возможно, даже больше, потому что она была неожиданной девочкой, ребенком родителей, у которых не было причин искать второго, получив в дар первого.
“Пойдем, черепашка-девочка!”
Девочка, чье имя означало "Быстрокрылая", удвоила свои усилия, споткнулась о камень и упала ничком. Прибой бил о берег, Чайки кричали, А Кериан лежала оглушенная, дыхание вырывалось из ее легких, и маленькие искорки серебряного света прыгали в ее глазах.
Смех Ийдахара взметнулся к небу-и внезапно смолк. Крики чаек стали резкими, а удары моря о берег-громовыми. Где-то далеко в лесу затрубил олень-или ей показалось, что затрубил. Сердце Кериан бешено колотилось. Ни один олень не издавал такого звука, по правде говоря. Это был предостерегающий крик Дикого Эльфа.