Вот я перед вами стою. Я один.
Вы ждете какого-то слова и знанья,
А может — забавы. Мол, мы поглядим,
Здесь львиная мощь или прыть обезьянья.
А я перед вами гол как сокол.
И нет у меня ни ключа, ни отмычки.
И нету рецепта от бед и от зол.
Стою перед вами, как в анатомичке.
Учитесь на мне. Изучайте на мне
Свои неудачи, удачи, тревоги.
Ведь мы же не клоуны,
но мы и не боги.
И редко случается быть на коне!
Вот я перед вами стою. Я один.
Не жду одобрения или награды.
Стою у опасного края эстрады,
У края, который непереходим
* — В качестве названий глав использованы фразы из песен в исполнении А.Данилко (Верка Сердючка)
Пролог
— ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! — пьяное, но слаженное скандирование доносилось даже до гримерки.
— Выходи, — в приоткрывшуюся дверь заглянул Гаврила. — А то все разнесут.
— Подождут.
— Так разнесут же!
— Шабаш сегодня, что ли? Ведьмы и вурдалаки все у нас собрались? — презрительно. Глубокая затяжка. Пепел упал мимо пепельницы на столик.
— Не бережешь ты голос, Лола.
— Гавря, не учите жить, лучше помогите девушке материально.
Секьюрити хохотнул и дверь закрылась.
Докурить. Промокнуть полотенцем блестящее от пота лицо. Поправить лифчик, колготы, корсет. И под скандирование, к которому добавился еще и свист, выйти на небольшую сцену, под яркий свет.
— Ну что расшумелись, сладенькие? Уже нельзя отойти носик припудрить. Львица Лола снова с вами!
Скандирование перешло в восторженный вой. Началось второе отделение шоу-программы.
Глава 1. А я иду такая вся в дольче габана
Саксонский друг печально вздохнул мехами и запел. Спустя минуту к голосу аккордеона присоединился голос человека — бархатистый, душевный. Клуб, рассчитанный на тысячу человек, но вмещавший по случаю и полторы — замер. Наступил финал программы. И все ждали — что сегодня?
Allez venez, Milord
Зал перестает дышать. Замирает.
Vous asseoir à ma table
Свет ярко отражается от страз и пайеток на платье.
Il fait si froid dehors
А аккордеон все плачет о чем-то. И кто-то тоже плачет за столиком — фальшивыми пьяными слезами.
Ici, c'est confortable
А кто-то начинает подпевать. Пальцы в кружевных перчатках ласкают кнопки, легко сменяя октавы. Голоса из зала становятся громче.
А со сцены уже несется на русском:
Присядьте здесь милорд, ведь плохо одному
Последний куплет зал поет хором. И потом еще вызывает на бис. А еще, и еще. Но Львица Лола никогда не выходит на бис.
***
— Раскачала-таки зал! — ночной администратор стоит, привалившись спиной к двери. — А вялые были такие, будто зомби.
— В гробу я таких зомби… — стаскивая перчатки. — Где мой коньяк с анисовыми каплями? И кто переложил сигареты?!
— Ты уж определись — ты голос бережешь или садишь? — администратор передал пачку, лежащую на тумбе.
— Сначала траванусь, а потом лечиться буду, — с наслаждением затягиваясь. Головной убор с перьями отправляется на свое законное место, туфли сброшены под гримировальный столик. — Замок расстегни, раз все равно тут! — сигарета смешается в угол рта, а Лола поворачивается к администратору спиной.
Платье в серебряных пайетках сползает вниз.
— Кыш отсюда, стриптиза не будет.
Администратор хмыкает, но за дверь уходит.
Докурить. Снять остальное. Снять грим, намазать лицо кремом. Джинсы, футболка, кроссовки, ветровка. Глоток теплого коньяка с анисовыми каплями. Уже можно. И, черт с ней, еще сигарету.
Спустя десять минут выходит через служебный вход. Шума со стороны улицы не слышно. «Синяя каракатица» потихоньку засыпает.
Три?
Подносит запястье к глазам. Уже четвертый час ночи. Надо пройтись, иначе не уснет. Да и любить Москву можно и нужно именно в это время, только ночью. Когда в ней почти не видно людей.
***
Медленный прогулочный шаг привлек внимание.
— Эй, не хочешь развлечься?
Ответить не дали — тут же наперерез выплыла другая, в алой коже.
— Ты чего, дура, не видишь — свои! Привет, сладенький. Угостишь?
— Конечно, — кивнул Лев, протягивая пачку сигарет и бутылку с остатками коньяка. — Как вы тут, девчули?
— Как обычно, — пожала алыми лакированными плечами «ночная бабочка». — День похож на день, ночь — на ночь.