А потом, после дембеля — родной Ейск, отчий дом, старая работа. С путешествиями не сложилось. А потом… потом в его жизни появилась мать. И, как следствие, Москва. И, как следствие, все остальное.
— Лола, ты почему молчишь? — Дина тронула его за руку. — Тебе неприятна эта тема?
— Нет, — качнул головой. — Просто вспомнила… Так, неважно. А ты о чем мечтаешь? — проще уйти от ответа, чем что-то объяснять сейчас. Слишком многое в ответе на вопрос Дины оказалось от Льва Кузьменко.
— Ну, о путешествиях я не мечтаю, скажу честно, — рассмеялась Дина. — Накаталась в свое время.
— Да?
— Ага, — закивала Дина. — Родители постоянно были в разъездах, фестивали, конкурсы, съемки. Меня часто брали с собой. До четырнадцати лет.
— А потом перестали?
— Да, перестали, — ровно и спокойно. — Когда мне был четырнадцать, родители погибли в автомобильной аварии.
Ровный голос. В котором фальшивое спокойствие. Умение чувствовать фальшь у Льва от Василисы. Но он все же перестраховывается.
— Ты не любишь, наверное, об этом вспоминать?
Неопределенное дерганое пожимание хрупких плеч дополняет картину.
— Расскажи, — интуитивным движением сам обнимает и легко прижимает ее к себе. — Расскажи мне все, милка-голубка.
***
— Левушка, ты приедешь к нам в воскресенье?
— Я… ммм… наверное, нет…
— Сынок… — растерянно. А потом тон становится другим, более требовательным. — Ты не был у нас уже две недели! Что происходит?
— Да ничего особенного, просто много работы, мам.
— У тебя появилась девушка? — у матери уникальная способность мгновенно переключаться в разговоре с темы на тему. — Приходи с ней, мы будем очень рады!
— Мам… — вздыхает Лев. Но внутренне поражается материнскому чутью. Ведь в каком-то смысле у него действительно появилась девушка. В каком-то диком, невероятно извращенном смысле у него действительно есть девушка. У них с Лолой.
— Я очень соскучилась, дорогой… — и снова смена тона — требовательность сменяется просьбой. И Лев сдается.
— Хорошо. К двум нормально будет? И я ненадолго.
— Будем ждать к двум! — радостно отвечает Лариса Константиновна. А Левка понимает, что намерения намерениями, а мать его быстро не отпустит. Но это не слишком его расстраивает. Матери так долго не было в его жизни, что сейчас они оба до сих пор наверстывают. И Лев понял, что и сам он тоже соскучился.
***
— Лев, тебе положить добавки? — Викентий Мирославович взялся за крышку.
— Нет, спасибо, — отрицательно покачал головой Левка. И продолжил слушать мать. Он любил ее слушать.
Лариса Константиновна — по второму мужу — Рябушева заведовала отделом графики в одном из крупных столичных музеев, и о своем деле могла говорить часами. А Левка мог ее часами же слушать. То, чем занималась мать, казалось ему невероятно увлекательным. Сложись его жизнь иначе — как знать, может быть, он бы захотел и смог пойти по ее стопам. Но пошел он в итоге по другой, кривой дорожке.
Никто в семье не знал, чем на самом деле занимается их сын, брат, внук. Врал. Всем врал. Говорил, что работает администратором в сети ночных клубов, этим объясняя сильную занятость и ночную работу. Ему верили.
Так-то если рассудить, ничего противозаконного Лев не делал. У него совершенно легальная и очень хорошо оплачиваемая работа. Но когда он представлял лица…
Бабушка — суровая казачка Василиса Карповна, человек с широкой душой и твердыми моральными принципами.
Мать — хрупкая интеллигентная женщина, хранитель коллекции итальянских мастеров какого-то — все никак не может запомнить — какого века.
Отец — добрый и бесхитростный тренер детской волейбольной секции, горящий на своей работе.
Старший брат — двукратный олимпийский чемпион. И этим все сказано.
Как рассказать этим людям, что их дорогой, горячо любимый и немого излишне опекаемый сын, брат и внук зарабатывает жизнь тем, что изображает женщину. Поет, пляшет, заигрывает с публикой. Варится в весьма своеобразной обстановке столичного, чтоб его, бомонда.
Да никак. Поэтому врет. Всем, включая милейшего и интеллигентнейшего Викентия Мирославовича, который из кожи вон лез, чтобы наладить хорошие отношения с сыновьями своей дорогой Ларочки. Своих детей у четы Рябушевых не было.