Соседи у меня были крайне любопытные, а еще очень любили напустить слухов. Одинокая молодая девушка рисковала прослыть легкодоступной хм… дамочкой (это я еще мягко выразилась) с легкой подачи местных сплетниц. А у меня еще мама с папой живые, им такой славы не надо. Хоть я и снимала эту квартирку уже с полгода, благополучно вырвавшись из-под родительской опеки, но мама регулярно захаживала в гости, и периодически натыкалась на любителей пройтись языком по чужой личной жизни.
Поэтому я могла только молиться, чтобы видная фигура моего найденыша не привлекла любопытных глаз и чтоб они не донесли моим родителям о новом госте. Я не сомневалась, что в таком случае все было бы так обставлено, что убеждать мне потом папу и маму до седых волос в своей непогрешимости.
И да, отношения у меня случались, — не студентка уже, слава богам, а вполне себе взрослая девушка. Но последние лямуры закончились очень нехорошо, и с тех пор мама особенно внимательно следила за моим душевным спокойствием.
— Амджан, ты где? — не найдя мужчину в прихожей, крикнула на всю квартиру, чтобы не искать его по всей жилплощади.
Тот отозвался со стороны кухни. Я улыбнулась — ну, действительно, где же еще искать голодного мужика? А в том, что его не покормили ни в полиции, ни в больнице — я была твердо уверена.
— Голоден? — спросила лишь затем, чтобы подтвердить очевидное.
— Угу, — смущенно ответил "мишка", усаживаясь на одинокий табурет. Мне, живущей в гордом одиночестве, боо́льшего и не нужно было… раньше. Сейчас же я с тоской посмотрела на единственное занятое местечко, и прошлепала к холодильнику.
— Из быстрого могу порадовать только яичницей с сосисками. Будешь?
Молчание затянулось. Кинув взгляд на онемевшего Амджана, встретилась с непониманием в серо-голубых глазах. Вздохнув, ответила сама себе:
— Будешь.
Достав початый десяток, вытащила из коробки сначала три, а затем, подумав, добавила еще два яйца. Следом из холодильника на стол перекочевали три сосиски и даже один помидор, внезапно найденный на полке.
Поставив сковороду на плиту, потянулась за маслом. Все это время мужчина подозрительно молчал. А в воздухе уже физически ощущался груз невысказанных вопросов. Разбив яйца на шипящее масло, немного убавила пламя и повернулась к Амджану, вытирая руки о полотенце.
— Ну, спрашивай. Вижу ведь, тебя распирает.
Амджан улыбнулся и открыл рот:
— Я… мне нужно тебе кое-что сказать. Только… Я боюсь, ты мне не поверишь, — грустная ухмылка и взгляд в пол. Тараканы в моей голове притихли, ожидая сногсшибательного откровения.
— Не попробуешь, не узнаешь, — сложила руки на груди, опираясь спиной о дверной косяк. Мужчина выдохнул и заговорил:
— Дело в том, что я… как бы это сказать… Из другого мира.
____________________________
Топик* — севастопольский сленг, обозначающий маршрутное такси.
Глава 4
Слова Амджана выжглись клеймом в моем сознании. Что? Какой на*** другой мир? Он совсем меня за дурочку принимает?
Но вслух я сказала не это.
— Пришелец, значит, — уточнила с деланно спокойным видом. Амджан завис и кивнул, очевидно, примерив значение этого слова на свою тушку.
— Ты мне веришь? — спросил осторожно, словно ступая по битому стеклу.
Верила ли я ему? Конечно, нет! Я бы скорее поверила в то, что мне повстречался на пути сбежавший из психушки чудик. Правда, тогда становится непонятно, почему его выпустили из больницы. Или же он меня просто обманул и не ходил туда? Но ведь его привезли в больницу прямиком из полиции… Что-то не сходилось во всей этой ситуации.
Одно я знала точно — нельзя показывать свое недоверие. Если мужчина был опасен, такое поведение его разозлит. Сто раз пожалев, что притащила его в квартиру, успокаивала себя только тем, что случись со мной беда, соседи практически сразу забьют тревогу. Хоть в чем-то была польза от повышенного любопытства с их стороны.
Я медленно кивнула, замирая у двери.
— Наверное, ты считаешь, что я больной, — с грустью заметил Амджан, показывая рукой на черепушку. Меня так и тянуло закивать, аки автомобильный болванчик, но я сдержалась.
— Объяснишь? — попыталась увести его в сторону от обсуждения моей веры его словам. Уголки его губ дрогнули.
— А есть ли в этом смысл? Я же вижу, что ты меня боишься. И не поверила тому, что я сказал. Но мне не в чем тебя винить. Я бы и сам, скорее всего, посчитал такое заявление бредом повредившегося сознанием…человека.
Мы молча играли в гляделки, переживая очень неловкие моменты. Громкое шкворчание яичницы вывело меня из ступора. Подскочив к сковороде, быстро вырубила газ и на автоматизме потянулась за тарелками.