Джоанна не договорила, потому как брат покачал головой и сказал, что это едва ли возможно. Но королева не собиралась сдаваться так просто:
— Если у тебя нет времени, то не мог бы Стивен сопровождать нас? Или ты не считаешь, что мы в безопасности даже под охраной твоих рыцарей?
— Считаю, но предпочёл бы не испытывать судьбу.
Джоанна замолчала, осознав вдруг, какой будет их с Беренгарией жизнь в Утремере: уединённой, как у девушек в гареме Вильгельма, под охраной, словно они пленницы или заложницы. Матери за время пребывания в Святой земле довелось хотя бы поглядеть на великий город Антиохию. Однако королева тут же пристыдила себя за маловерие. Их заточение окажется ничтожной ценой за шанс прогуляться по благословенным улицам Иерусалима, пройти по стопам Господа Иисуса Христа.
Поставив на стол кубок, Ричард посмотрел на женщин.
— У меня есть для вас ещё кое-что. Думаю, нам с Беренгуэлой следует пожениться в это воскресенье.
Обе дамы уставились на него широко раскрытыми глазами.
— Ты серьёзно? — недоверчиво воскликнула Джоанна.
— Ещё бы. Великий пост кончился, поэтому свадьбу играть можно. И есть ещё несколько серьёзных доводов не откладывать это событие до Акры. Нужно ли нам, чтобы Филипп рыскал в тени, словно стервятник, готовый вонзить в меня когти? Да и армейский лагерь — не самое подходящее место для королевского бракосочетания. Я могу привести ещё пару доводов обвенчаться здесь и сейчас, — добавил он шутливо, забавляясь тем, как легко вызвать румянец на щеках Беренгуэлы. — Но самое главное, я не могу найти причин, мешающих нам пожениться на Кипре.
— Зато я могу. — Джоанна с недоумением смотрела на брата. — Остаётся два дня, Ричард! Как сумеем мы подготовиться к свадьбе за такое короткое время?
— А что тут сложного? Насколько понимаю, Беренгуэла не намеревалась выходить замуж нагишом, поэтому в её сундуках наверняка найдётся подходящее платье. Думаю, одновременно проведём и коронацию. — Ричард посмотрел на онемевшую суженую и улыбнулся: — Сдаётся мне, голубушка, ты станешь первой и последней королевой Англии, коронованной на Кипре.
— Но как насчёт угощения и развлечений? И...
— Я целиком полагаюсь на тебя, ирланда, и уверен, что всё будет в порядке. Но считаю, будет правильно предоставить решать невесте.
До этого разговор вёлся на французском, теперь Ричард перешёл на ленгва романа, более знакомый Беренгарии.
— Ну, что скажешь, Беренгуэла? Хочешь ли выйти за меня в это воскресенье?
Беренгария прекрасно понимала, какого ответа от неё ожидают. Двадцать один год её растили в убеждении, что знатной девушке полагается проявлять в присутствии мужчин покорность и скромность. Следует стоять, потупив взор, и говорить, когда спросят. А прежде всего должно быть целомудренной и отгонять прочь непристойные помыслы. Надлежащий ответ состоял бы в готовности подчиниться воле Ричарда как мужа и господина, сказать, что тут его желание закон, как и во всех иных делах. Однако Джоанна и королева Алиенора ведут себя совсем не робко или покорно, но он явно очень их любит. Наваррка поколебалась, словно стоя на перекрестье путей, а потом, отбросив прочь уроки всей предыдущей жизни, решила последовать за сердцем.
— Я буду очень рада выйти за тебя в воскресенье, Ричард, — тихо, но отчётливо произнесла она, глядя жениху прямо в глаза.
ГЛАВА XVII
Лимасол, Кипр
Май 1191 г.
Беренгарию поразило, сколь многое удалось Джоанне сделать за столь короткий срок. Ей пришла в голову блестящая мысль привлечь к содействию жён итальянских торговцев. Вдохновлённые перспективой королевской свадьбы, те охотно вызвались предоставить услуги своих поваров и прислуги. После пережитых на корабле испытаний женщины черпали особое удовольствие, пользуясь личными удобствами кипрского императора. Репутация Исаака как любителя роскоши проистекала из содержимого сундуков и кладовых: богато вышитые льняные скатерти, золотая и серебряная посуда, инкрустированные драгоценными камнями кубки, солонки из слоновой кости, венецианские зеркала, шёлковые балдахины, посеребрённые канделябры и редкие дорогие пряности. Всему этому нашлось применение. Было решено, что венчание и коронация пройдут в часовне Св. Георгия, после чего гости вернутся во дворец Исаака на пир. Пол большого зала устлали благоуханным сеном, повсюду пламенели алые цветы: они гирляндами свисали с дверей и окон, плавали в сосудах с ароматизированной водой, из которых гостям предстоит омывать руки между переменами блюд.