— Ах, Уилл, — промолвила она. — Как же мне повезло! Очень повезло...
Когда они вышли на замковый двор, уже сгущалась тьма, а луна спряталась за облаками. Опершись на руку Уилла, Изабелла подобрала юбки, чтобы не тащились по грязи, и наморщила носик от острого запаха лошадиного навоза. В замок въезжали конные, и молодая чета задержалась посмотреть, потому как гости вызвали суматоху. По стенам бегали караульные, лаяли собаки, мелькали факелы. Внимание Изабеллы привлёк первый из всадников. Он восседал на роскошном сером скакуне, а плащ его, хоть и забрызганный грязью, был из прекрасной шерсти, окрашенной в тёмно-синий цвет. Седло незнакомца было отделано пластинами из слоновой кости, переднюю и заднюю луку украшали драгоценные камни, а шпоры даже в наползающих сумерках сияли серебром. Всадник откинул капюшон, открыв красивую голову в ореоле медных волос, проницательные серые глаза и самую широкую и задорную из улыбок, какую доводилось видеть Изабелле. Когда он спешился, оказавшись в круге света пылающих факелов, молодая женщина сжала ладонь супруга.
Ты был прав, Уилл, — сказала она. — Только слепой не увидит, что смотрит на короля.
Опочивальня Алиеноры представляла собой оживлённую сцену. Играл арфист, женщины оживлённо переговаривались и шили, потому как даже представительниц знати не миновала общая женская доля — орудовать иглой. Дениза де Деоль и Изабелла Маршал обменивались сплетнями за вышивкой, фрейлина Алиеноры трудилась над алтарным покрывалом, предназначенным в дар замковому капеллану. Но не все дамы были заняты рукоделием. Графиня Омальская играла в кости с внучкой Алиеноры Рихенцей, сама королева лениво пролистывала разложенную на коленях книгу. На неё шитьё всегда наводило скуку. Сосредоточиться не получалось и в итоге Алиенора отложила книгу и встала. Все взоры тут же обратились на неё. Стоило ей потянуться за плащом, прочие дамы тоже повскакали с мест.
Она знаком велела им снова сесть. У неё не было настроения для компании, но она знала, что прогулку королевы в одиночестве сочтут делом в высшей степени неподобающим. Алиенора никогда не обращала внимания на то, что о ней подумают. Однако долгие годы заточения многому научили её, в том числе тому, что мудрая женщина сама выбирает время битвы, поэтому в последний момент она разрешила внучке сопровождать её.
Королева очень любила Рихенцу, которая оставалась при ней вместе с младшим братом с тех пор, как срок изгнания отца закончился и родители вернулись в Германию. Теперь девушке исполнилось уже восемнадцать. Недавно она стала женой и уже выказывала стремление к независимости, что нравилось Алиеноре, давно усвоившей урок — женщина без внутреннего стержня не преуспеет в их мире. Имя «Рихенца» звучало слишком экзотически для английского или французского уха, поэтому её перекрестили в Матильду. Но стоило родителям уехать, девочка вспомнила про своё немецкое имя, рассматривая его как связующее звено с прежней своей жизнью. Для большинства окружающих она стала леди Матильдой, будущей графиней Першской, но для снисходительных близких снова превратилась в Рихенцу. Даже будущий супруг выразил готовность смириться с чужестранным именем, ведь хотя Рихенца мастью пошла не в мать, унаследовав от отца тёмные глаза и волосы, зато была в полной мере благословлена красотой Тильды.
Пересекая двор, Алиенора поглядывала время от времени на внучку, радуясь её присутствию рядом. Не будучи слишком уж похожа на мать внешне, девочка оставалась плотью от плоти своей родительницы, навевая сходство наклоном головы или озорными ямочками на щеках. Присущ ей был и такт Тильды — она выждала, пока они дошли до сада и оказались на безопасном расстоянии от любопытных ушей, и только тогда излила свою озабоченность.
— Бабушка, прости, если я вмешиваюсь. Но в последние недели ты кажешься беспокойной. Быть может, стоит обсудить, что тебя тревожит?
— Нет, дитя, но я рада, что у тебя острый глаз и любящее сердце.
Тут Рихенца показала, насколько действительно остёр её глаз.
— Ты переживаешь из-за опасностей, грозящих дяде Ричарду в Святой земле? — спросила она. — Я знаю.
Алиенора изумлённо посмотрела на внучку. Она не ожидала от неё такой проницательности.