— Ну что, пошли? — Пыхало настойчиво взял дочь за руку и потянул в палату.
— Пошли!
Однако у входа в павильон отец остановился.
— Постой, Алюсик. Сейчас же обед. Тебя выгонят.
Появился хороший повод улизнуть, но Пыхало успел заинтриговать Алину, и она сказала, добавив капризных ноток:
— Папа! Я должна увидеть это сейчас! Я не доживу до завтра!
— Ну ладно. Тогда сделаем так. На посту внизу говорим, что ты забыла сумочку в палате, дальше я отвлекаю Марию Филипповну, а ты пробираешься ко мне в палату и ждешь там. Я похлебаю борща и сразу вернусь.
На первом посту им повезло: охранник отлучился в туалет, и врать не пришлось. Охранник, сидевший у входа в отделение, не отрывался от маленького телевизора — так что этот кордон они тоже преодолели без приключений.
Александр направился прямиком к столу медсестры.
— Марья Филипповна, я не опоздал? Знаете, с дочкой заболтался. Наряды, женихи то… се… А как ваши внуки, кстати? Олечка уже ходит?
«Бездарный актер, — подумала Алина с досадой. — Ни за что бы не поверила».
Но Марья Филипповна была другого мнения.
— Ой, Александр Борисович, ползает еще. Но шустрая такая! И глазки уже такие умные.
— Это хорошо. Она у вас сколько весит? Знаете, легкие детки позже начинают ходить…
И, воркуя друг с другом, парочка направилась к столовой.
Алина быстро пошла к палате номер пять. Но тут путь ей преградил Тихий Паша. Кажется, в первый раз за весь день он ее увидел и, присев на корточки, широко распахнул руки и заорал во все горло:
— Здравствуйте!!!
Алина испуганно шарахнулась к стене. Однако никто не обратил внимания на громкий вопль — все на отделении давно привыкли, что Паша без конца здоровается со своими невидимыми друзьями. Глубоко вздохнув, Алина с разбегу проскочила мимо Паши, а когда тот попытался ухватить ее за ногу, просто перепрыгнула через его расставленные руки и опрометью бросилась в палату.
Паша ее не преследовал. Только разочарованно выдохнул:
— Вот так здравствуйте…
— Ну смотри, дочка! — Александр запустил программу.
Дисплей на несколько секунд потемнел, и Алина увидела хорошо знакомую ей картинку: тридцать обтесанных глыб, стоящих вертикально в круг и соединенных поверху каменными перемычками. В геометрическом центре круга лежал большой камень. Именно так выглядел мегалитический комплекс Стоунхендж в субпространстве Зоны, которое получило название «Изумрудная Башня» за характерный ориентир, возвышающийся над пустынной местностью и хорошо видимый издалека. Именно Александр Пыхало первым сообразил, что камень в центре — нечто вроде многофункционального интерфейса, с помощью которого можно управлять искусственными мирами, созданными кем-то для проникновения в нашу Вселенную.
— Компьютер Бога, — с гордостью сказал отец.
Он поводил пальцем по сенсорной панели, поворачивая комплекс туда-сюда и давая Алине возможность рассмотреть его со всех сторон. Потом приблизил центральный камень, представлявший собой правильный куб высотой в половину человеческого роста. Верхняя грань куба была испещрена неглубокими лунками: шестьдесят четыре — по вертикали, шестьдесят четыре — по горизонтали.
Трехмерная модель выглядела очень убедительно. Почти как на стереоснимках, сделанных Серебряковым в первые же часы пребывания в мире «Изумрудной Башни». У отца и впрямь удивительная память! Но… эта модель была пустышкой. Алина и сама могла бы скроить похожую за полчаса и даже без участия специализированного искина. Все-таки Александр совсем чокнулся, совсем-совсем… Как жаль!
— Ну? И что дальше? — спросила Алина, не сумев скрыть разочарования.
— А дальше вот что!
Пыхало быстро заработал пальцем. Камень на дисплее приблизился, заслоняя обзор, мигнула красным одна из лунок. И вдруг «интерфейс» словно вывернулся, превратившись в сложную конструкцию с невообразимо огромным количеством мелких деталей. Сначала глаз не мог охватить бесконечное многообразие, но, приглядевшись, Алина поняла, что перед ней нечто вроде трехмерного и очень запутанного лабиринта, состоящего из множества комнаток, соединенных изломанными линиями коридоров. Осью лабиринта была изумрудная спица, светившаяся очень ярко и сразу притягивавшая взгляд. Но в каждой комнатке словно имелось зеркало на стене, а то и несколько зеркал — изумрудный свет спицы многократно отражался в этих зеркалах, наполняя весь лабиринт теплым сиянием. Потом картинка сдвинулась еще раз, одна из микроскопических комнаток стала расти, пока на дисплее не появилась знакомая до боли фигура — изваянный из белого мрамора обнаженный мускулистый мужчина с шлемом на голове и факелом в выставленной правой руке.